Читать книгу - "Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов"

class="p1">Алексей кивнул, зная, что на Морозова можно положиться.

— Яков Вилимович! — перевел он взгляд на Брюса. — В Игнатовское — мой личный приказ. Работать в три смены. Забыть про сон и утроить выпуск «Бурлаков». И «Катрин» в остроге. Мне нужны их механические глаза в небе и стальные кулаки на земле. Все имеющиеся «Катрины» — немедленно на западную границу. Пусть висят над лесами, над дорогами. Я хочу знать о каждом шаге Мазепы и его польских дружков, прежде чем они сами поймут, куда идут.

— Князь-кесарь, — обратился он к Ромодановскому, старый лис не упустил ни слова. — Ваша вотчина. Измена Мазепы — лишь первая искра. Сейчас по всей стране поднимут голову недовольные, обиженные, все, кто ждал момента. Ищите. Давите. Безжалостно. Выжгите эту крамолу каленым железом, пока она не подожгла нам дом за спиной.

С каждым отданным приказом Наследник чувствовал себя все увереннее. Он действовал, выстраивал оборону, как Учитель собирал бы новый механизм: узел за узлом, деталь за деталью, проверяя каждое соединение на прочность. В голове бился не вопрос «Что делать мне?», а «Как бы поступил Смирнов?». И эта мысленная сверка с единственным верным камертоном, придавала ему сил.

Когда все было сказано, он замолчал. Советники, получив четкие и ясные задачи, один за другим выходили из кабинета. Парализующая неопределенность ушла.

Последней поднялась Екатерина. Подойдя к нему, она положила руку ему на плечо. Ее глаза были полны слез, но она держалась.

— Ты справишься, Алеша, — тихо сказала она. — Ты — его сын. И… ученик Смирнова.

И вышла, оставив его одного.

Едва за ней закрылась дверь, с таким трудом удерживаемое спокойствие схлынуло, оставив после себя пустоту. Он взглянул на карту. И только теперь, когда не нужно было держать лицо, позволил себе увидеть все, как есть.

Тонкая, пунктирная линия его немногочисленных полков, растянутая вдоль огромной, дырявой границы. А за этой линией — ревущая, враждебная пустота, из которой в любой момент мог хлынуть враг. Он сделал все, что мог. Все, чему его научили. Запер двери, заколотил окна. Но дом был огромен, а рук отчаянно не хватало. Чтобы унять предательскую дрожь, он с силой вцепился в резной край стола.

Его взгляд метнулся к далекой точке на карте с надписью «Париж». Там — отец. Там — Учитель. Они в безопасности. Они скоро вернутся. Они что-нибудь придумают. Они всегда придумывают. Нужно только продержаться. Выстоять. Не опозориться. Не подвести их. Этот страх — страх не оправдать доверия — был для него страшнее любых армий Крестового похода.

Как бы еще помочь «Посольству» вернуться. Алексей задумался над самым главным вопросом.

Глава 11

В застывшем воздухе секунда растянулась в вечность. Взгляд выхватывал детали: расширенные от ужаса глаза юного солдата в первой шеренге; побелевшие, впившиеся в поводья костяшки пальцев полковника. Еще мгновение — и грянет огненный шквал.

— Ра-асступись! — истошный, сорвавшийся на визг крик полковника вспорол тишину.

Сломался. Взгляд Петра, неотвратимость медленно ползущей многотонной стальной махины — этого оказалось слишком. Первая шеренга, повинуясь животному ужасу, дрогнула и хлынула в стороны, сминая собственный строй. В стене мундиров возник рваный коридор.

— Вперед, — бросил я Нартову, и наша колонна с прежним механическим спокойствием втянулась в этот проход унижения. Я ловил взгляды разъяренных французских солдат — в них была ненависть и жгучий стыд. Они уступили. В этой дуэли нервов мы вышли победителями, вот только победа эта была с неприятным привкусом. Мы не обрели свободу, а только собственноручно подписали себе смертный приговор.

В спину нам летел взгляд полковника, в котором горела личная ненависть. Когда последняя наша машина миновала его, он выкрикнул вслед:

— С этой минуты вы — дичь на земле короля! За вами пойдет настоящая охота!

Я не обернулся.

Отъехав от Версаля на несколько верст, мы встали лагерем в чистом поле. В штабном фургоне тишину разорвал взрыв ярости Петра, державшегося на пределе.

— Раскатать их надо было! — прорычал он, опустив кулак на стол. — В кровавую кашу! Раздавить! Чтобы другим неповадно было! Чтобы помнили, как русскому царю дорогу перегораживать!

— Поддерживаю, Государь! — тут же вскинулся Орлов. — Надо было их всех там у ворот и положить! Чего ради унижение это терпели?

Я перевел взгляд с него на Петра.

— И что дальше, Василь? — устало спросил я. — Положили бы мы их. И что? Через час нас бы встретили три полка. А за ними — вся французская армия. Учинить бойню в двух шагах от дворца — значит открыто объявить войну. Нас бы стерли в порошок за один день.

— Так лучше умереть в бою, чем так! — не унимался Орлов.

— Умереть мы всегда успеем, — отрезал я. — А пока живы, есть и шанс.

Спор забуксовал. Яростные выпады Петра и Орлова разбивались о стену моего прагматизма. Царь, я видел, умом понимал мою правоту, однако его уязвленная гордость жаждала крови и отмщения.

Погоня настигла нас уже на следующий день. Тот самый драгунский полк. Их командир, офицер постарше и куда более сдержанный, передал «послание от короля»: нам «любезно» предоставляют эскорт для «безопасного» следования на юг. С этого момента наше путешествие обернулось затяжным кошмаром — вежливой, безупречно организованной тюрьмой на колесах. И каждый день эта тюрьма увозила нас все дальше на юг, глубже в пасть мышеловки.

Через несколько дней, получив донесения от людей Ушакова, я собрал всех у себя. На столе легла карта.

— Вот, — я ткнул пальцем в точку в сотне верст южнее. — Здесь, у городка Систерон, дорога ныряет в горы. Это горловина бутылки. Там нас уже поджидают несколько полков. А здесь, — мой палец скользнул к Тулону, — французы спешно собирают осадную артиллерию. Их замысел прост: запереть нас в ущелье и взять измором.

Любой маневр вел в пропасть.

— Значит, драться! — снова взревел Пётр. — Атаковать этот их эскорт прямо сейчас!

— И что дальше? — спокойно поинтересовался я. — Раскидаем мы их. А через день нас встретят десять тысяч пехоты. Это агония, а не бой.

Спор вспыхнул с новой силой, предсказуемо вращаясь по кругу. Все военные решения вели прямиком к гибели. Я долго молчал, вперившись в карту, в эти красные стрелки, стягивающиеся вокруг нас, словно петля. С их армией нам не совладать. Значит… нужно сделать так, чтобы им стало не до нас. Создать им такую головную боль прямо у них дома, чтобы о нас они забыли, как о вчерашнем сне.

— Если нельзя проломить стену, — произнес я, прерывая их бесконечный спор, — нужно поджечь дом,