Читать книгу - "Пельмень Бессмертный - Анатолий Федорович Дроздов"

же Спурий постарался). Кузьмич надевал ее под лорику, просовывая кобуру в подмышечный вырез. Получилось замечательно. Цвет кожи кобуры не выделялся на черном кителе и лорике, как и рукоятка пистолета. Заметишь только присмотревшись. Но все смотрели на разрисованную лорику с балаклавой.

Тем временем их служба продолжалась. Они возили девочку в атеней, затем — обратно, меняя каждый раз средства передвижения и их маршруты. Все шло без происшествий. Охранники успокоились и действовали четко по инструкции. Кузьмич не расслаблялся, но все-таки решил со временем: их тактика дает плоды — враг отступил или же затаился. И все бы было хорошо, но подвела их Юлия. Внезапно девочка взбрыкнула.

— Не провожайте меня больше до калитки, — сказала в гравилете, когда они летели к атенею. — Сама дойду!

— Но почему? — спросил Кузьмич, немного охреневший от такого заявления.

— Подруги надо мной смеются. Сказали: водят словно маленькую.

— Ты знаешь, почему мы это делаем.

— На меня не покушались.

— Все может быть, ведь ничего еще кончилось.

— Если пойдете провожать, не выйду из машины.

Она надулась. Кузьмич задумался. Что делать? Девочка упрямая: сказала, что не выйдет, и не пойдет. Тащить ее силком к калитке? Он только мысленно вздохнул, представив ситуацию: Кезон несет девчонку на руках, а та вопит и бьет Кезона кулачками. Вся площадь соберется посмотреть. А после эйр их съест с говном. Для аристократов унижение их чести страшнее смерти. К тому же Юлия — подросток, как водится, с ранимой психикой, а им для суицида мало нужно…

— Ладно, — сказал Кузьмич, скрепя душой. — Иди одна. Но мы проконтролируем площадь.

— Но чтоб ко мне не приближались! — потребовала Юлия.

— Договорились! — он кивнул.

Когда их гравилет сел неподалеку от калитки, Кузьмич с охранниками выскочили первыми и рассредоточились по площади. Юлия вышла и, осмотревшись, сказала Кузьмичу:

— Встречайте меня также. От калитки к гравилету я пойду сама.

«Зараза мелкая! — выругался про себя Кузьмич. — Ну, ничего: вернемся вечером из атенея, поговорю с твоим папашей. Пусть в чувство приведет…»

Но вышло по-другому. Кузьмич с командой прилетели, рассредоточились по площади и ждали девочку. Из калитки атенея выходили ученики, рассаживались в мобили и гравилеты, и уезжали, либо улетали. Но Юлии все не было. Площадь почти что опустела, когда в калиточном проеме показалось знакомая фигурка. Кузьмич вздохнул с облечением, но тот же замер. Из мобиля, стоявшего на преподавательской парковке, внезапно выбралась фигура в черном костюме мага и двинулась навстречу Юлии.

«Блядь! Развели», — сообразил Кузьмич и ринулся наперерез убийце. И через несколько шагов понял: не успевает. Краем глаза он заметил, как от гравилета навстречу Юлии рванулся Кассий, но он опаздывал, как и Кузьмич. Тем временем маг уверенно шел к Юлии. Она его увидела и замерла. Даже отсюда Кузьмич видел, как побледнело лицо девочки. Сообразила…

Он выхватил «шмель» из кобуры и трижды выстрелил почти не целясь. Пули прошли над головой убийцы. Прием, еще описанный Богомоловым в его в романе «В августе 1944-го». «Пощекотать» противнику уши, заставив его нервничать и отказаться от задуманного. И в ГРУ его практиковали во время службы Кузьмича. Глубинная разведка…

Прием сработал. Маг встал и оглянулся.

— Не трогай девочку! Застрелю! — пообещал Кузьмич. Подбежав, он встал напротив мага, держа его на мушке.

— Застрелишь? Мага? — убийца удивился. — Тебя же сварят в масле.

— Насрать! — сказал Кузьмич. — Ты это не увидишь, сволочь! Будешь лежать в могиле.

Мгновение они сверлили друг друга взглядами. Кузьмич увидел, как лоб убийцы покрылся бисеринками пота. Струхнул, скотина! Стоять под дулом пистолета сцыкотно даже крепкому мужчине. Тем более, после того, когда над головой пропели пули. Краем глаза Кузьмич заметил, как подбежавший Кассий закрыл собой девчонку. Грохоча подошвами ботинок по каменным плитам, к ним подбегали и охранники. Встав кругом, стаскивали автоматы и брали их на изготовку.

Покушение сорвалось, убийца это понял и скривился.

— Ты, значит, будешь Пельмень Бессмертный с Дальних островов? — спросил, как выплюнув. — Маг-поглотитель? Ладно. Сначала разберусь с тобой, к девчонке доберусь попозже. Спрячь пистолет, Пельмень, веди себя как маг!

Кузьмич кивнул и спрятал «шмель». Встав, рассмотрел убийцу. Высок и кряжист, лицо надменное и злое. Его как будто вытесали зубилом из мрамора. Правда, забыв отшлифовать. Щеки — сплошь в оспинах, бугристые. Рябой…

— Сейчас узнаем, насколько ты бессмертный!

Рябой вдруг вскинул руку и вытянул ее к противнику. С нее сорвался сноп пламени и врезался в грудь Кузьмича. «Фламмер», — мелькнула мысль, и в следующий миг тело затопило жаром, и потянуло противным запахом затлевшей ткани. Кузьмича как будто зашвырнули в топку горящей печки. Жар все усиливался и вскоре стал совсем невыносимым. «Песец!» — мелькнула мысль и тот же миг из памяти всплыли уроки Юлии: «Представь, что ручеек стекает по твоей руке…» Кузьмич тренировался каждый вечер, и отработал навык сброса маны до автоматизма.

Он выбросил руку в сторону рябого. Успел заметить, как сноп пламени сорвался с его пальцев и врезался грудь в убийцы. Тот закричал и рухнул на каменные плиты. Дальнейшее Кузьмич не видел…

Пришел в себя он в гравилете. Рядом с ним сидела Юлия, сжимая его кисть своей ладошкой. Воняло жженной тряпкой.

— Очнулся? — спросила его девочка и отпустила руку Кузьмича. — Как чувствуешь себя?

— Как окорок в печке, — прохрипел Кузьмич. В горле саднило. — Румяной корочкой уже покрылся, только внутри пока сырой. Что это было?

— Тебе попался фламмер с очень сильным даром, — сказал сидевший слева Кассий. — И чуть тебя не сжег. Ты очень сильный маг, Пельмень. Не только выдержал удар, но сбросил ману, вернув ее обратно фламмеру. И маг сгорел, погиб от собственного дара. Такого прежде я не видел. Ты потерял сознание. Мы затащили тебя в гравилет, теперь летим на базу.

— А почему я потерял сознание? — спросил Кузьмич. — Меня опасно ранили?

— Скорее обморок от перенапряжения, — сказала Юлия. — Возможно, под одеждой есть ожог.

Кузьмич прислушался к себе — под лорикой саднило. Похоже, Юлия права.

— Я влила в тебя лекарскую ману, — продолжала девочка. — Так что поправишься.

— Спасибо, — прохрипел Кузьмич.

— Не говори отцу, что я вам запретила встречать меня и провожать, — потупилась Юлия. — Я больше так не буду.

— Скажи, высокородная, с чего девчонки вдруг стали