Читать книгу - "Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг"

Клит вздрогнула.

– Не стоит принижать свои чувства. Разговаривать с настоящим – и в этом хватает своих чудес. К тому же мы не можем чувствовать многого из того, что чувствуете вы.

– Но проникать в глубь прошлого, – продолжила Анна, – отслеживать причины всех таинственных событий настоящего – что может сравниться с этим? Как бы и мне хотелось увидеть прошлое!

– Не скрою – это действительно прекрасно, и тебе никогда не постичь этого. Только представь себе – увидеть Первозданное Яйцо!

– Ты уже говорила о нем. На что оно похоже? Оно действительно так важно для ясновидящих?

– Неописуемо, хотя именно ради этого мы и живем. Удерживать в своем мозгу всю вселенную целиком, проникать в бесконечно плотную точку, где все сходится и откуда все расходится, где все едино, где одна только Сила бурлит в супе из элементарных частиц. Видеть такую гармонию в наш век разрушенной симметрии!

Клит остановилась – она не хотела, чтобы ее слова были восприняты как оскорбление.

– Тебя никогда не интересовало, почему хиш – существа двуполые? – наконец спросила она.

Неожиданно смутившись, Анна отвела взгляд.

– Я привыкла думать, что это неизбежная побочная сторона вашего дара.

– Такова общепринятая точка зрения, которой придерживается Ассоциация. В те времена, когда биотехнологии были гораздо примитивнее, это соответствовало истине. Первые эмбрионы, созданные с даром ясновидения, оказались слепыми гермафродитами. Сегодня вполне можно было бы избежать обоих дефектов, но мы верим, что эти особенности не случайны, а предопределены. Наша андрогинность – гимн единству и целостности Моноблока. Наша слепота – отказ от созерцания текущего упадка вселенной. Мы такие, какими хотим быть. А вот вы, двуполые хомо сапиенсы – неполноценные, отделенные от своих половинок существа, – отражаете все несовершенство нашего века.

Внимательно вслушиваясь в слова Клит, Анна не уловила ни следа жалости хиш к самой себе, а только спокойную уверенность в том, что все устроено справедливо. Внезапно Анна почувствовала себя неполной – уязвимым и хрупким вместилищем частиц, одиноко блуждающих в пустоте.

Чтобы развеять грусть, Анна свернула разговор к практическим предметам.

– Монополь, солитон и прочее. Кто может купить их? Для чего их можно использовать? Я знаю, они редки, но во вселенной еще дюжина вещей, не менее ценных.

– Подобно людям, – промолвила Клит, – монополь в некотором смысле неполноценен – эта сверхтяжелая частица обладает только одним магнитным полюсом, северным или южным. Это всего лишь способ ее распознавания, но не ее сущность. На самом деле любой монополь – горячий уголь, несущий в себе огонь древней вселенной, объединенную Силу. Направь поток нуклонов – протонов и нейтронов – внутрь него, и они мгновенно разрушатся на свои первичные составляющие. И каждое такое разрушение высвободит примерно миллиарды вольт энергии. Единственный монополь может питать энергией целые миры.

Вытянув губы, Анна присвистнула.

– Теперь понятно, почему Гильдия согласилась отправить тебя с Марлом в обмен на долю в прибыли, несмотря на то, что у него не было ни гроша. Мы выручим за монополь громадные деньги.

– Ошибаешься, – возразила Клит. – Ни о чем подобном мы даже не думали.

– Неужели?

– Монополь – фрагмент Единства, которому мы поклоняемся, фрагмент, существующий в настоящем. Для большинства ясновидящих достаточно простого созерцания Моноблока. Но для некоторых вроде меня только паломничество к монополю – достойное завершение жизненного пути. Потому-то мы и нуждаемся в таких, как Марл.

Анна встала. Слишком большой объем информации за столь короткое время. Она не знала, что и думать. Внезапно Анна осознала, что главной в их погоне за монополем была Клит, а их волнения и усилия значили очень мало.

– Я должна вернуться к работе, – сказала она и оставила ясновидящую в ее слепом созерцании.

Пять дней – сто двадцать часов – медленно сочились, словно бесконечные капли, падающие на покрытый синяками и ставший гиперчувствительным лоб. Анна ела ровно столько, чтобы поддержать энергию тела на самом низком уровне и иметь возможность заснуть. Несколько раз они с Марлом заводили бессвязные разговоры о туманном будущем. Клит Анна избегала – она не желала знать голой правды. Нелегко вынести, когда вселенная выворачивается перед тобой наизнанку несколько раз подряд.

Поведение Марла представляло собой безумное чередование не знающей пощады злобы и нечеловеческого равнодушия. Время от времени его синтетическую верхнюю часть наполняла ярость при воспоминаниях о реальных или воображаемых унижениях.

Наконец корабль достиг фазы максимальной неопределенности. Встроенный компьютер изобразил сальто, рассеивая неопределенность и автоматически устанавливая новые координаты – процесс тончайший, человеку неподвластный.

Вселенная встретила их в новом месте.

На экране бесстыдно сверкало белое солнце. Они находились в три раза ближе к центру системы, чем Меркурий – к нашему старому светилу.

– Проверочный тест, – скомандовал Марл Анне. Затем обратился к Клит: – Черт побери, ясновидящая, почему так близко? Ты засунула нас почти внутрь!

– Ты просил точности, – отвечала Клит без видимых признаков беспокойства. – Это самое близкое расстояние, на котором нам не угрожает опасность. Я все сделала так, как ты просил. А теперь не мешай моим видениям.

– Что ты имеешь в виду, говоря о безопасном расстоянии? Мы должны находиться на расстоянии захвата.

Клит, снова впавшая в транс, не ответила, но Анна поняла, что хотела сказать хиш.

– Марл, – начала Анна дрожащим голосом, – тесты показывают, что корабль исправен, а детектор определяет монополь.

– Превосходно, и где же он?

– Внутри солнца.

Марл бросился к Анне и грубо оттолкнул ее от приборов.

– Не может быть. Я не допущу...

Анна вспоминала слова Клит.

«Я знаю, что, когда мы обнаружим монополь, то зафиксируем его с помощью захватов, – спросила тогда Анна, – а что удерживает монополь в природе?»

«Концентрация плотной массы», – отвечала Клит.

Марл отвернулся от экрана.

– Он внутри, – мертвым голосом промолвил он. – Радиационный анализ показывает чрезмерное производство энергии для звезды подобного типа. Наш монополь вклинился в ее чертово сердце, выедая его изнутри.

Марл с ужасной силой трахнул по приборной панели, затем замолотил кулаками по пружинящей стене. Наконец глаза Марла остановились на Клит. Хиш была погружена в созерцание монополя, заключенного в недоступном ядре звезды.

– Хиш знала, будь она проклята! Она знала еще до последнего прыжка. Эта маленькая тварь понимала, что монополь находится внутри. И ничего нам не сказала!