Читать книгу - "Арктания - Григорий Никитич Гребнев"

— Вы очень рассудительный юноша, Силера, — улыбаясь, сказал Ливен, — а я увлекающийся старый профессор. И я, кажется, увлекся уже одной идеей, которая пришла мне в голову минуту назад.

— Интересно! — закричал Бельгоро.

— Но я пока о ней ничего не скажу, кроме того, что она имеет прямое отношение к этой арктической истории, — добавил профессор.

— Пойдемте ко мне, дорогой мэтр, и я изложу вам сущность вашей идеи, — невозмутимо сказал Силера.

Профессор Ливен с минуту смотрел испытующе на своего молодого помощника.

— Пойдемте, — сказал он наконец. — Если угадаете, признаю ваше соавторство.

— Хорошо.

— А мне можно будет узнать, в чем дело? — спросил Бельгоро.

— Только после того, как идея будет отвергнута или осуществлена, — ответил Ливен.

— Я не предложу идеи, которая будет отвергнута, — сказал Силера.

Профессор рассмеялся.

— Я начинаю вас любить и бояться, Силера. Вы часто меня поправляете и всегда оказываетесь правы.

20.

«МЕРТВЕЦЫ ВЕДУТ СЕБЯ, СЛОВНО ЖИВЫЕ»

Субмарина архиепископа — пирата Куроды — согнала с Северного полюса газопонтонную станцию; нитроманнитовые мины крестовиков превратили в пустырь маленький благоустроенный островок в архипелаге Вейпрехта–Пайера; белоголовый мальчик, снедаемый жаждой полярных подвигов, опущен на дно океана, в загадочное логово последних контрреволюционеров. Таков краткий список событий в Арктике за двадцать четыре дня — с 21 мая по 15 июня — этого памятного для многих года. Но Земля не изменила из-за этих событий своего пути в мировом пространстве, и люди не перестали трудиться, смеяться и видеть солнце. Конференция по выработке единого алфавита собралась в Париже. Профессор Британов готовился к докладу о своем историческом опыте на внеочередном всемирном съезде биологов. Обе партии экспедиции Ливена стояли на берегах Гибралтарского пролива, готовые в любую минуту, по первому слову своего начальника послать в глубь земли солидные заряды радия. Короче говоря, жизнь струилась на этой интересной планете все так же логично и вдохновенно.

Тем не менее инцидент в Арктике продолжал занимать умы миллионов людей. Арктические корреспонденты не забывали ни на минуту о последнем выступлении заместителя председателя Верховного Совета, и радиогазеты среди прочих немаловажных сообщений по нескольку раз в день возвращались к этой теме. 15 июня газеты передавали, что через два дня после выступления по гениозору Бронзового Джо известный французский ученый, профессор Оноре-Жан Ливен, сын автора проекта гибралтарской плотины Оноре-Жака Ливена, и молодой испанский инженер Силера посетили на острове в городе Северограде председателя Чрезвычайной арктической комиссии и долго беседовали с ним. Но сенсацией стало сообщение о том, что политический авантюрист Шайно, называющий себя апостолом Петром, вступил в переговоры с Чрезвычайной комиссией и комиссия согласилась выслушать его представителя на экстренном своем заседании.

Это заседание состоялось в Северограде в тот же день, 15 июня, в 20 часов 30 минут. В просторном кабинете начальника воздушных путей Арктики собрались члены Чрезвычайной комиссии. Пришли специально приглашенные на заседание Владимир и Ирина Ветлугины, профессор Ливен с инженером Силера. Последними явились старик Андрейчик и Рума.

Представитель крестовиков, барон Курода, должен был появиться на экране стереовизора ровно в 20 часов 30 минут. Курода собирался разговаривать с комиссией из своей субмарины, предварительно пообещав, что если большевики во время переговоров попытаются захватить субмарину, в ту же минуту сын безбожника Ветлугина, арестованный на льду воинами сына господня при попытке напасть на них с ножом в руках, будет пригвожден к кресту.

Барон Курода появился на экране в 20 часов 30 минут, секунда в секунду. Это был маленький старичок с зеленоватым лицом, косоглазый и скуластый. Архиепископ военно-морской епархии был чистокровным самураем[55].

Одежда на старичке была незамысловатая: военная серая гимнастерка крестовиков с опрокинутым черным крестом, нашитым на спине и груди, рейтузы стального цвета, желтые краги. Отчужденность маньяка и старческая нетерпимость явственно проступали в облике барона. Когда-то этот человек хладнокровно пускал ко дну пассажирские теплоходы с женщинами и детьми, топил торпедами японские мятежные крейсера с революционными командами, обстреливал портовые города нитроманнитовыми снарядами. Сейчас он был уже не страшен никому. Даже маленький индеец-курунга независимо и недружелюбно поглядывал на изображение своего недавнего властелина. И только Ирина Ветлугина с ужасом смотрела на раскосого старичка: она знала, что этот человек, сидящий сейчас в своей субмарине где-то во льдах, в любую минуту может послать ее ребенка на мучительную, варварскую смерть.

Молчание продолжалось почти полминуты. Наконец председатель Чрезвычайной комиссии, розовый человек с блестящей бритой головой, похожей на большой биллиардный шар, сказал:

— Мы готовы выслушать ваше заявление.

Японец шевельнулся, но глаз не поднял (он как уселся в кресло, как заслонил дряблыми красноватыми веками свои глаза, так и сидел, не шевелясь, словно буддийский божок). Заговорил он по-английски:

— Я не говорю по-русски. У вас есть переводчик?

Голос у него был резкий, как скрежет ножа о тарелку.

— Я думаю… — председатель обвел глазами всех присутствующих, — я полагаю, здесь все понимают по-английски.

Все закивали головами.

— За исключением одного, — сказал дед Андрейчик. — Но это ничего, я Руме потом все изложу досконально.

— Его святость господин апостол, — вяло сказал Курода, — изволил приказать мне, чтобы я передал вам следующее. Его святость господин апостол много лет назад изволил покинуть ваш греховный мир и удалился в далекую обитель. Его святость господин апостол изволит все свое время проводить в посте и молитве. Это единственное, в чем его святость господин апостол видит цель всей своей дальнейшей жизни. Устремления его святости господина апостола разделяются всеми господами архиепископами, также покинувшими мир греха и соблазна. В том числе и мною. Нам ничего не нужно от вашего мира, и мы хотели бы, чтобы ваш мир также оставил в покое нас.

Курода замолчал. Минуту подумал и продолжал все так же нехотя:

— Его святость господин апостол приказал передать, что готов отпустить своего пленника с миром, но не ранее как после освобождения вами сына его святости.

Наступило молчание.

— Все? — спросил председатель.

— Все, — безразличным тоном ответил японец.

— Прежде чем мы вам дадим ответ, разрешите задать несколько вопросов, — сказал председатель.

— Разрешаю, — сказал Курода. — Но предупреждаю, что отвечу только на те из них, на которые сочту нужным ответить.

— Хорошо. Скажите, зачем вашему апостолу понадобились орудия, мины и прочее вооружение, если он, как вы говорите, удалился из мира для поста и молитвы?

Японец попрежнему не поднял глаз, но в голосе его все почувствовали явную иронию.

— Его святость господин апостол, — сказал он, — опасается, что посторонние люди помешают его молитве. Оружие его святости нужно для ограждения своего покоя.

— Так, — председатель обвел всех сияющим выразительным взглядом. — Разрешите