Читать книгу - "Ливонское наследие - Герман Иванович Романов"

на заказ, то лет двадцать ждать надо, пока на каждом дворе выращивать станут. Недаром в тридцатые годы все три прибалтийские республики называли «картофельными» — урожаи именно картошки позволяли избегать голода и обеспечить пристойное пропитание.

Про помидоры не слышали, а о кукурузе, подсолнечнике и сахарной свекле лучше не заикаться — их сейчас просто нет, к тому же не растут они в Эстонии даже в 21-м веке. Как не всматривался в поля, как не расспрашивал крестьян — о рапсе они не ведали, и идея делать растительное масло, привычное в том же Пылтсмаа, исчезла быстрее, чем призрак «Белой Дамы». И что остается при такой ситуации?

Фосфоритов хоть мягким местом кушай, целые пласты под ногами, сланец ведь везде. Но для изготовления минеральных удобрений, той же фосфатной муки, нужна серная кислота. А промышленное производство при здешних технологиях невозможно по определению, четыреста лет должны пройти. А естественных удобрений, кроме навоза, нет, да и с тем сейчас проблемы большие.

Животноводства ведь нет как такового, война безжалостно истребляет любых хрюшек, овечек, коров — пожирают противоборствующие стороны, не брезгуя гусями, утками и курами. Так что пока мир не установится лет через двадцать пять, любые проекты в этой области накроются тазом, причем не медным, а каменным, как надгробной плитой.

Для надежности!

Остается производство — тут есть шанс заработать копеечку, закупить все необходимое. Но только сейчас он стал отчетливо понимать, что его планам не суждено исполнится.

Проблема в том, что в Ливонии нет металлов от слова «совсем», и практически нет полезных ископаемых, что могли бы дать возможность для промышленного развития. И в этом она единственное исключение в списке из всех европейских стран. Торф, песок, камень, глина и на севере Эстонии сланцы — вот и все кладовые данные природой. Строительство развернуть можно, но не каменным топором лес рубить прикажите?!

Да и стройки ведут в мирное время, а когда идет война, то даже нужника хорошего не поставишь. Стекло можно делать, все необходимое для его производства есть — но тут проблема в кадрах, их просто нет. Дорогой товар производят венецианцы, а они хранят свои тайны. А если он сам начнет учить кадры, то на это лет пять уйдет, без экспериментов и долгой возни тут не обойдется. Но браться за это занятие нужно — стекло все же даст определенный доход, а в его положении это очень важно.

Сланец хорош — но получить сейчас из него, причем только куксерита, а не аргиллита, можно только нефть, смолу и масло — тут возможности есть, да и примитивные перегонные установки соорудить не проблема. Многое даже сейчас можно задействовать, но прибыли никакой все это не даст, одни расходы будут.

Вторая возможность заработать на кораблестроении. Леса хватает, курляндские герцоги свои суда строили, даже в Африку плавали и в Новый Свет, обзаведясь там колониями. Но опять нужны кадры и материалы, то же железо, а оно большие деньги стоит. А медь так вообще не по карману, даже если «маменька», вдовствующая королева, подкинет из Дании сорок тысяч талеров, как обещала, и брат-король отсыплет серебра на бедность. Но этого мало до прискорбия, хватит на три дохленьких мануфактуры, так как нужно их построить, и обеспечить работу бесперебойными поставками сырья — закупки оружия обойдутся намного дороже.

Но даже собственные ружья и пушки нужно ожидать два года — раньше не выйдет. Пока до продажи оружия дело дойдет, бог весть, лет пять, хотя этот бизнес весьма прибыльный.

— Нужны деньги, не меньше полумиллиона талеров. А еще мастера — с ними полная безысходность — и двух десятков нет на все мои владения. И что делать прикажите?!

Магнус с тоской в глазах уставился на хмурое небо, словно ища там ответа на все свои горести, потом перевел взгляд на одинокую башню рыцарского замка — путь в Ревель заканчивался…

Глава 20

— К сожалению, больше шести тысяч трехсот талеров, я вам, брат мой, не заплачу, — Магнус развел руками, с наивной улыбкой посмотрел на совершенно разочарованного торгом ревельского епископа Морица фон Врангеля. Вот уже три часа он старательно сдерживал кипящий внутри гнев — его хотели «развести» на деньги как последнего лоха, «кинуть на бабки», как говорят русские. И при этом клялись именем Христа, пряча коварство, алчность, подлость и гнусную ложь.

Ничего в мире не меняется — любой ухватившийся за власть чиновник старается урвать для себя «сладкий кусок пирога», поправ любые законы, и божеские в том числе.

Мошенник! Таких епископов надо на фонарях развешивать! Сняв сутану с пастырским крестом и перстнем прелата!

— Смотрите сами, мой дорогой брат, — данное обращение молодого человека к весьма почтенному возрастом архиерею в обыденной жизни прозвучало бы нелепым, но они ведь лица духовные, князья церкви, да и статусом Магнус повыше будет, тем более при вновь открывшихся обстоятельствах. А дела были скверные, и он их снова перечислил:

— Почти все приходы разорены, драгоценной утвари и облачений нет, прихожане разбежались, и храмы стоят пустые. Московиты под боком и в любой момент могут напасть, довершая разорение. Одни расходы, и что главное — ни талера доходов. Ведь так, мой брат?!

— Я предупреждал, брат, что так дело и обстоит, но король Фредерик был с этим согласен…

— Да, но мой венценосный брат не знал, что всю доходную часть монастырских владений в Ревеле выкупил магистрат у вас за одиннадцать тысяч четыреста талеров, и мне этих денег теперь не получить. Также как и дальнейших сборов! А одно это уже уменьшает сумму платежа более чем вдвое из тех 22-х тысяч, на которых была достигнута предварительная договоренность. Нехорошо так обманывать короля — монархи обид не прощают, тем более таких… неожиданных…

Удар был серьезный, Мориц фон Врангель побледнел. А вот Магнус покраснел — гнев начинал прорываться наружу. Да, крысы побежали с корабля тонущей Ливонии, выпивая при этом из несчастной страны последние капли теплой еще крови — напоследок куснуть и будет пропитание. Глаза прохиндея забегали, нужно было хоть как-то объяснить столь наглое попрание договоренностей, сослаться на «непреодолимые обстоятельства». И бывший ревельский епископ выбрал именно этот вариант.

— Магистрат заставил пойти меня на эти уступки, угрожая, что если я откажусь, то город просто проведет секуляризацию. Вы же знаете, как надругаются над нашей матерью-церковью в землях, где принято учение богомерзкого Лютера с его «тезисами».

Потому оно и принято, что такие шакалы выжимали все соки со своих приходов, да еще торгуя свидетельствами по отпущению грехов — мысли Магнуса настолько