Читать книгу - "Постовой - Роман Феликсович Путилов"

Все замерли. Вахтерша у дверей бессмысленно хлопала глазами, как большой филин. Галя замерла на полушаге, боясь повредить любимому. Гражданин Сапожников, задыхаясь от затянутого на шее ремня, не отрывал взгляда от замершего в паре сантиметров от его глаз лезвия.

Я взялся за самый кончик оружия двумя пальцами и скомандовал:

— Отпусти.

Тяжелая штука. Чуть не уронив массивную железку на босые ступни Сапога, я положил ее на стол. Варварски обточенный напильник, которому «ломастер» не смог придать остроту по лезвиям, тем не менее, представлял собой, опасное колющее оружие, за счет большой массы и хорошо сформированных упоров крестовины перед надежно закрепленной деревянной рукояткой.

— Сам точил?

— Нашел — буркнул Сапог.

— Да мне пофигу.

Находясь во враждебном окружении, думать об официальном изъятии этого «гладиуса» не приходилось, поэтому я, держа одной рукой Сапога на поводке, второй закатал оружие в газетку и сунул получившийся сверток во внутренний карман будущего сидельца.

— Галя, я тебе зла не желаю, потом, когда познакомимся с тобой поближе, поймешь, что я лучше, чем «это» — я дернул свою «собачку» за поводок: — По своим нарушением ты с Клавдией Ивановной решай, она женщина добрая, наверное, тебя простит, а мы пошли. А, да, кстати, Галя, обуй Колю.

— Не буду я ничего делать — девушка почему-то продолжала на меня злится.

— Повторюсь, мне пофигу, значит, пойдет до отдела босиком. А ты, наверное, говорила, что любишь его.

Галя, обозвав меня гадом, бросилась натягивать на ноги Сапога дырявые на одном пальце носки и туфли.

— Ну что, все, мы пошли.

На первом этаже Клавдия Ивановна протянула мне телефон с таким видом, что я понял, больше совместных операций с этой достойной женщиной у меня не будет. Так как Сапог почему-то отказался пройтись со мной по ночным улицам, пришлось почти час ждать машины, мучаясь от тягостного молчания присутствующих и одним глазом следя, чтобы Сапожников не ослабил петлю.

Войдя в отдел милиции, задержанный осмелел и, вполголоса, зашептал:

— Ну и че ты добился? Меня утром отпустят, а я пацанов попрошу, чтобы мне морду разбили и в прокуратуру, расскажу, как ты меня бил. И пиздец тебе, сука ментовская.

— Привет, понятые есть? — я, не отпуская натяжения ремня, поздоровался с помощником.

— Откуда, видишь дежурка пустая.

Я в расстроенных чувствах вышел в коридор. Бежать на улицу, отлавливать спешащих на вокзал граждан был не вариант. В темном тупике, в конце коридора, темнели какие-то тени.

— Товарищи, подойдите сюда.

Силуэты вздрогнули и приблизились. Мужчина и женщина, на вид лет сорок, с усталыми и потухшими лицами.

— Вы кого-то ждете?

— Нам нужен оперуполномоченный, а он на выезде.

— Что у вас случилось?

— У нас паспорта украли, и записку с кодом от камеры хранения. А вскрывать ячейку без паспорта отказываются. У нас поезд через три часа, если не дождемся оперуполномоченного, то придется без вещей уезжать.

— Понятно. Давайте так, полчаса вашего времени отниму, а потом помогу вам. Договорились?

Мужчина и женщина переглянулись и обреченно кивнули. Сапог что-то попытался сказать, но я дернул «поводок», и он заткнулся.

— Тогда посидите, а я сейчас подойду.

С боем вырвав у помощника дежурного все необходимое, просмотрев у понятых имеющиеся у них профсоюзный билет и водительские права, условно установив их личности, я преступил к процессу. Когда я вытянул из-за пазухи задержанного сверток с клинком, гражданин Сапожников, предсказуемо, завизжал, что это ему подбросил мент-козел.

Глядя в сочувственные лица понятых, я понимающе кивнул:

— Все правильно, человек в розыске, за то, что всемером людей избивали и грабили, но ножик ему только менты могли подсунуть, сам он ни-ни. Но, что бы мы все были честными со своей совестью, то мы этот меч в пакет упаковываем, опечатываем печатью, а тут на склейке вы ставите свои подписи. И тут же направление экспертам пишем, о снятии отпечатков пальцев с ножа и сравнении с дактокартой задержанного. Если я ему эту саблю в карман подсунул, его же «пальцев» там быть не должно, правда?

Понятые согласились, что это логично, и с посветлевшими лицами, подписали протокол и объяснения.

Запихнув приунывшего Сапога в камеру и «заштамповав» материал, что у гражданина Сапожникова обнаружен предмет, соответствующий признакам холодного оружия, в книге учета происшествий, я вернулся к понятым:

— Ну, давайте решать вашу проблему.

За полчаса я выписал им справки, что имярек обращались в отдел милиции по поводу утраты паспортов, и поставив на эти бумажки ничего не значащую печать РОВД «для пакетов». Затем, подхватив их под руки, поспешил на вокзал, где представившись дежурному по камерам хранения, показал ему слепленные мною, но, вполне серьезно выглядящие, справки и проконтролировал процесс вскрытия ячейки. Глядя вслед убегающей к поезду паре, счастливо сжимающей свои чемоданы, я думал, что этот длинный день прошел не зря. Помог трем хорошим людям — начальнику розыска и жителям далекого Иркутска, загадочного города, где прошло детство моего отца. Не знаю, как там, у Сапога, со следователем Кожиным сложится, но от части второй статьи двести восемнадцатой уголовного кодекса он точно не отвертится.

Глава 18

Что день, грядущий нам…

Злой, не по-летнему холодный, дождик барабанил в окно, в фойе общежития сидело, прижавшись друг к другу, несколько парочек, по телевизору о чем-то бубнил «Прожектор перестройки», из окошка комнаты вахтера, на меня, недобро поблескивала стеклышками очков Клавдия Ивановна, которая так и не простила мне ночной дебош при поисках Сапога. Но сегодня мне было положить на эмоции Клавдии Ивановны. На душе была хмарь и тоска, бесконечная, как туча над Городом. В промокших сапогах хлюпала жижа, хотелось разуться и повесить портянки на голенища сушиться, фраппируя своим солдафонским поведением местное изысканное общество. Под окном послышалось типичное тарахтение, заскрипели тормоза «уазика», потом захрипела рация:

— Двести двадцать шесть, ответь двести первому.

— Двести двадцать шесть, на связи.

— Ты где?

— Сейчас выйду.

Я со вздохом натянул на фуражку капюшон почерневшей от воды плащ-палатки, вызывающей отвращение от своей волглости, и, прокляв сибирскую погоду, обреченно шагнул к выходу. Первый шаг с покрытого металлическим козырьком крыльца, и холодные струи ударили в плечи, как хороший водопад. Я изобразил два строевых шага, стараясь аккуратнее опускать подошвы сапог в кипящие от дождевых потоков лужи и вскинул руку к обрезу фуражки. Влажная, холодная ткань вновь заставила содрогнуться, согревшееся было в тепле помещения, тело неприятно передернуло. Очень недовольное лицо ротного смотрело на меня из приоткрытой двери серо- голубого «лунохода».

— Товарищ капитан, за время несения службы происшествий не произошло.

В это