Читать книгу - "Такое разное будущее - Станислав Лем"

Когда я проснулся, она спала. Это была совсем другая комната. Нет, та же. Но только как-то изменившаяся – часть стены отодвинулась, и виден был рассвет. Над нами, забытая, горела тусклая лампа. За окном, над вершинами деревьев, еще почти черными, начинало светать. Я осторожно передвинулся на край кровати; она пробормотала что-то похожее на «Алан» и продолжала спать.

Я шел сквозь просторные пустые залы. Окна в них были обращены на восток. Багровый свет лился сквозь окна и наполнял прозрачную мебель, дрожа в ней, как пламенеющее темно-красное вино. Вдали сквозь анфиладу залов я увидел движущуюся фигуру – это был робот; серо-жемчужный, слабо светившийся корпус, внутри тлел рубиновый огонек, как лампадка перед иконой; лица не было.

– Я хочу выйти, – сказал я.

– Прошу вас, пожалуйста.

Серебряные, зеленые, голубые ступени. Я попрощался со всеми сразу лицами Аэн в первом, высоченном, как храм, зале. Уже совсем рассвело. Робот открыл передо мной ворота. Я велел вызвать глидер.

– Прошу вас, пожалуйста. Не хотите ли домашний?

– Можно домашний. Мне нужно в отель «Алькарон».

– Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.

Кто-то уже однажды обратился ко мне так. Кто? Я не мог припомнить.

По крутой лестнице – чтобы до самого выхода помнить, что здесь не просто дом, а дворец, – мы спустились вниз; в первых лучах восходящего солнца я сел в машину. Когда она тронулась, я оглянулся. Робот все еще стоял в услужливой позе, немого похожий на богомола из-за сложенных на груди ручек.

Улицы были почти пусты. В садах, как забытые удивительные корабли, отдыхали виллы, да, именно отдыхали, будто на мгновение присели среди деревьев и кустарников, сложив свои пестрые остроконечные крылья. В центре было оживленней. Небоскребы с раскаленными солнцем вершинами, дома с висячими пальмовыми садами, дома-гиганты на широко расставленных опорах пролетов – улица прорезала их, выносясь на голубеющий простор; я уже ни на что не смотрел. В отеле я принял ванну и позвонил в Бюро Путешествий. Заказал ульдер на двенадцать. Меня даже немного позабавило, что я так свободно обращаюсь со всеми этими названиями, даже не имея, по существу, понятия, что это такое – ульдер.

Оставалось еще четыре часа. Я вызвал внутренний Инфор и спросил его о Бреггах. Близких родственников у меня не было, но у брата отца было двое детей, мальчик и девочка. Если даже их не осталось в живых, то их дети…

Инфор перечислил одиннадцать Бреггов. Я потребовал данных о генеалогии. Оказалось, что только один из них, Атал Брегг, родом из моей семьи – внук моего дяди, уже немолодой, лет под шестьдесят. Теперь я знал все, что хотел. Я даже поднял было трубку, чтобы позвонить ему. Но положил ее. В конце концов, о чем нам говорить? Как умер мой отец? Моя мать? Я для них умер раньше, и теперь, из-за гроба, я не имел права спрашивать о них. В эту минуту я чувствовал, что спрашивать об этом было бы каким-то извращением, как будто я обманул их, трусливо бежав от судьбы, спрятавшись за время, которое было для меня не таким смертельным, как для них. Это они похоронили меня среди звезд, а не я их на Земле…

Я все-таки позвонил. Долго не отвечали. Наконец отозвался робот-секретарь и сказал, что Атал Брегг выехал.

– Куда? – быстро спросил я.

– На Луну. Он выехал на четыре дня. Что ему передать?

– Что он делает? Его профессия? – спросил я. – Я… не знаю, тот ли это, кого я ищу, быть может, я ошибся…

Робота как-то легче было обманывать.

– Он психопед.

– Благодарю. Я сам позвоню еще раз, через несколько дней.

Я положил трубку. Во всяком случае, он не был астронавтом; и то хорошо.

Я снова вызвал внутренний Инфор и спросил, что он может мне рекомендовать для развлечения на два-три часа.

– Приглашаем вас в наш реал, – ответил он.

– Что там идет?

– «Возлюбленная». Это самый последний реал Аэн Аэнис.

Я спустился вниз: реалон находился в подземном помещении. Спектакль уже начался, но робот у входа сказал, что я почти не опоздал – каких-нибудь несколько минут. Он проводил меня в темноту, каким-то странным образом извлек из нее яйцевидное кресло и, усадив меня, исчез.

Первое впечатление было такое, как будто я сидел возле самой сцены, или нет – на самой сцене, так близко были артисты. Казалось, протяни руку – и можно их коснуться. Если бы я стал выбирать, то вряд ли сумел бы выбрать спектакль лучше: это была какая-то историческая драма, и относилась она к моему времени; время действия не было четко определено, но оно происходило, судя по некоторым деталям, через несколько лет после нашего отлета.

Сначала я развлекался лицезрением костюмов; декорации были натуралистические, именно это меня и развлекало множеством ошибок и анахронизмов. Герой, очень симпатичный брюнет, вышел из дома во фраке (хотя было раннее утро) и отправился в автомобиле на свидание с возлюбленной; на нем был даже цилиндр, только серый, словно действие происходило в Англии и он отправился на дерби. Потом появился романтический трактир, такого трактирщика я в жизни не видывал – он выглядел как пират; герой присел на полы фрака и через соломинку потягивал пиво; и все в том же духе.

И внезапно я перестал усмехаться; вошла Аэн. Она была одета во что-то никогда не существовавшее, но это вдруг потеряло значение. Зритель знал, что она любит другого, а этого юношу обманывает; типичная мелодраматическая роль коварной женщины, штампованная и банальная. Но Аэн и здесь осталась на высоте. Она играла девушку, живущую только настоящим моментом; чувственную, легкомысленную и – по безграничной наивности своей – жестокую. Невинную девчонку, которая делала несчастными всех, потому что не хотела обижать никого. В объятиях одного она забывала о другом, и делала это так, что невольно верилось в ее искренность в эту минуту.

И вся чепуховая драма рассыпалась прямо на глазах, и оставалась только Аэн – великая актриса.

Затем я отправился к себе наверх упаковывать вещи, потому что через несколько минут предстояло выезжать. Оказалось, что вещей больше, чем я себе представлял. Я еще не уложил всего, когда запел телефон: прибыл мой ульдер.

– Сейчас спускаюсь, – сказал я.

Робот-носильщик забрал пакеты, и я двинулся за ним из комнаты, как вдруг телефон снова зазвонил. Я остановился в нерешительности. Негромкий сигнал повторился. «Пусть не думает, что я струсил», – решил я и поднял трубку, не вполне, однако, сознавая, зачем это делаю.

– Это ты?

– Да. Проснулась?

– О, давно. Что делаешь?

– Я видел тебя. В реале.

– Да? – коротко спросила она, но в ее голосе я уловил торжество. Это означало: теперь ты мой.

– Нет.

– Что нет?

– Девочка, ты великая актриса. Но только я совсем не тот, каким тебе кажусь.