Читать книгу - "Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов"

поначалу доставляет кое-какие неудобства. Мы пробовали несколько моделей и примерно после пары тысяч выстрелов он «уравнитель» работает плавно. Но для ресурса в десять тысяч выстрелов такой разгон… ай, ладно, разворчался я совсем! Пошли посмотрим, что у тебя получилось.

У мишени он присвистнул, да и я удивился не меньше него самого. Все пятнадцать пуль вошли в мишень кучно, вытянутым сверху вниз овалом. Я расстрелял мишени грудину и живот, так что Анатолий сразу поставил ей единственно верный диагноз. А потом добавил:

– Свое оружие ты нашел. Но сам понимаешь, что пользоваться им получится далеко не везде. Это скорее полевое. Поэтому тебе здесь учиться, учиться и еще раз учиться.

Я вскинул бровь:

– Это кто у вас так высказывался?

– Известная фраза Керенского, что ты, разве не знаешь? – Анатолий сделал большие глаза. – Человек многого достиг, выучился и до самой смерти сам учил. Так что стыдно не знать такого!

Глава 25. Длинный путь фехтовальщика

Даже после того, как мы определились с оружием, которое для меня должно быть более удобным, новинки не кончились. Анатолий проработал программу основательно и включил в нее все, что могло потребоваться мне.

Разумеется, туда не входил курс выживания, не было противодействия психическим воздействиям и пыткам. Но то были, с его слов, курсы протяженностью в несколько недель и не было смысла даже упоминать об этом в наши пятидневные занятия.

Чтение теории по тактике мне тоже пригодилось, и этим мне все же удалось приятно удивить военного, когда тот собрался рассказывать мне то, что я и так прочел.

– Я же не сразу в кровать падаю после наших занятий, – заявил я ему.

– Всем бы твою осознанность.

– Не скажите, – поспорил я. – Прояви я в своем прежнем обучении такое же рвение, вероятно, сложилась бы другая цепочка событий и я не оказался бы в нужном месте в нужное время.

– Это опять же случайность, не система, – заметил Анатолий. – Поэтому не советую пользоваться твоим же собственным примером слишком часто. Потому что на случайность положительного характера легко подобрать одну такую же случайно отрицательную. И нивелировать.

– Ой, только без философии, пожалуйста, – запротестовал я. – Идею я понял, но с институтских лекций не переношу таких идиоматических фраз.

– Сам не люблю, – признался он. – Но случай уж очень такой… подходящий. Что к слову пришлось.

День за днем мы с ним временами о чем-то разговаривали. Он не пытался выяснить ничего нового обо мне за исключением того, что уже знал, да то, что писали в газетах. А свежую прессу заносили регулярно.

Так, например, в одном из номеров был объемный и жутко скучный разворот о предстоящем заседании Большого Совета. То было уведомление и программа. Заметив в обеденный перерыв, что я читаю эту колонку, Анатолий изобразил на своем лице ужас:

– Тебя тоже втянули в политику?!

– Не совсем. Меня попросили помочь в одном деликатном деле. Настолько деликатном, – поспешил добавить я, – что вряд ли там понадобятся навыки, которые мы здесь прорабатываем.

– Тогда я не понимаю твоей спешки.

– Повторю, осознанный выбор, чтобы в будущем избежать неприятных случайностей. Сегодня они промахнулись, сами упали мне на саблю, а завтра наступит мой черед. Кстати, у нас есть день на фехтование? До сих пор мои навыки в этом были весьма и весьма отрывочными.

– Твое щекотливое дело подразумевает дуэли? – спросил Анатолий.

– Вероятно, в будущем. А что? Неужели махание саблей и здесь выходит из моды?

– Здесь? – этот вопрос прозвучал уже настороженно.

– Здесь – в смысле среди специально обученных. Ведь надо же быть готовым ко всему!

– Работать с холодным оружием сейчас учат не всех, но основные навыки даются каждому. А это пшик, мелочь. Несерьезно. Вот скажи, Максим, что ты умеешь? Базовую защитную стойку знаешь? Подсекающий удар? По твоему лицу вижу, что все не лучше, чем с остальным.

– Да иначе бы меня здесь и не было! Сто раз уже говорил!

– Тише-тише, барон. Не кипятись. Я же не в обиду тебе. К тому же, я не реже твоего говорил о необходимости учиться больше, чем пять дней. Но у тебя обстоятельства. Кто ж виноват, что так сложилось. А про фехтование, – он тяжко вздохнул. – Все очень грустно. Когда-то любой офицер императорской армии мог с саблей такие вещи вытворять, какие сегодня остались только в цирке в ранге «опасных» трюков.

– А теперь?

– Теперь такие навыки дают учителя в частном порядке. Те, кто хранит старую школу. Но основная масса обучения сводится к тому, что надо острым концом колоть, а лезвием рубить.

Разговор этот зашел у нас на третий день моего пребывания в лагере. Я уже более-менее здесь освоился, потрепанный Уваров и его громилы вернулись к первоначальному виду, но за все время ко мне больше никто не подошел. И обедали мы, как правило, вдвоем. Собственно, и самые долгие беседы проходили в это же время.

– Знаете, – предложил я, сдвинув в сторону посуду, – быть командующим тактической единицей, да и попросту отрядом мне не светит. Вряд ли я буду самым опытным из группы. А вот один удачный удар саблей может спасти жизнь. Не мне, так кому-то другому. Я бы предложил не распыляться, а за пару дней довести уровень владения холодным оружием хотя бы до среднестатистического солдата. Что скажете?

– Скажу, что я уже староват и не так подвижен, как раньше… – сказал Анатолий и притих.

– И в этот момент нужно сказать «но», – намекнул я, едва скрывая улыбку.

– Но кое-чему я смогу тебя научить.

– Обещаю махать не слишком быстро, чтобы вы успели увернуться.

– Но-но-но, сопляк, – он вдруг вытянулся, даже горделиво. – Ладно, шучу, не обижайся. Во времена моей молодости… чего тебе, Уваров? – спросил он у подсевшего усатого.

Тот по-прежнему ходил с забинтованной головой, выглядя при этом далеко не героически. Он кашлянул и спросил:

– Мне бы с бароном поговорить, Анатолий Ефимыч.

– Снова «просто так»? – спросил вояка, тогда как я уже думал, почему он сразу не назвал мне свое отчество, раз курсанты обращаются к нему так. – Или нормально уже?

– Нет, по делу, – произнес Уваров и покраснел, как рак.

– Я за тренировочными саблями, – сказал военный, объяснил мне, как добраться до нужного здания, потому что сегодня начал накрапывать дождь и тренировки на улице пришлось перенести под крышу.

– Сперва, – парень долго смотрел вслед уходящему Анатолию, а потом посмотрел на меня – его правую скулу до сих пор украшал внушительный крест из пластыря, из-под которого виднелся здоровенный синяк, – сперва, господин барон, я бы хотел принести свои извинения, потому что совершеннейшим образом не подозревал о вашей личности.

– Вот как? – чем дольше он говорил, тем сильнее мне хотелось его прогнать. – Почему-то при нашей первой встрече ты говорил проще.

– Так вы изволите ли принять мои извинения?

– Или ты будешь говорить нормально, или я тебя еще раз об стол приложу, – тихо проговорил я,