Читать книгу - "Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon"

те, кто не последовал за своей королевой, а подался воевать против демонов, радел за свой народ и Азерот, достойны смерти в твоих глазах? Чем они хуже любого другого калдорай? Принадлежностью к касте высокорожденных? Не находишь такой подход… изуверским? Ведь убить их не лучше, чем подло зарезать ветерана, который не раз выручал тебя из передряг. Вы все были на одной стороне. Как и Иллидан. Конечно его методы достойны порицания, а убийство сородичей — кары. Но он действовал из благих побуждений. И даже сейчас вы продолжаете пользоваться тем, что он подарил вам — источником. Друиды черпают энергию из Мирового Древа, а оно из волшебных вод. Если ты настолько отвергаешь магов, то почему пользовалась их трудами? Почему принимаешь дар бессмертия, который, в сущности своей, тоже проистекает из источника? Ты живешь на наследии магов, Майев. Так имеет ли смысл твоя ненависть? Что вообще построили или создали принципиально нового друиды? Чем вы занимались десять тысяч лет? Где могущественная империя? Где тот народ, что смог остановить и изгнать Пылающий Легион из своего мира? Одного небольшого отряда пепельной гвардии хватило бы с лихвой, чтобы выжечь ваши леса, пусть и долго будет тянуться такой процесс. Все еще считаешь, что калдорай пошли по верному пути?

«Пусть приходится кривить душой, но надеюсь, получится со временем вернуть ей немного ясности ума. Столь жгучая ненависть никогда не приводила ни к чему хорошему» — параллельно словам текли мысли в голове Первого Стража. — «Никогда не думал, что буду разговаривать на такие темы с полностью голой женщиной. Сложновато удерживать взгляд на лице…»

— Ненависть — все, что у меня осталось. В моей жизни осталась одна цель — держать Предателя подальше от свободы.

— Но я собираюсь его освободить. Выходит, я лишу тебя всякого смысла к существованию.

— Нет, пока я буду следить за ним, готовая в любой миг пленить и снова отправить в темницу.

— Оглянись вокруг, Майев. Тебя окружают верные воительницы, такие же стражницы. Разве они не стали для тебя семьей? Ты не хочешь жить ради них? Ненависть не приведет тебя никуда. В конечном итоге останешься одна, сломленная, пустая. Попытайся найти для себя другой смысл. Более достойный и полноценный. Когда будешь в моей крепости на Азероте, сможешь вдоволь насмотреться на тех, кто похож и не похож на тебя одновременно. Почти все члены ордена Драконьей Крови пришли в Цитадель гонимые жаждой мести и ненависти. Во многих они продолжают тлеть. Но каждый нашел для себя и иные причины, познав, куда ведет такой путь.

— Почему ты вообще ведешь со мной этот разговор?

— Чувствую знакомый воинственный дух. Ты могла бы стать частью ордена. В тебе нет зла. А значит, я могу тебе помочь выпутаться, по крайней мере попытаться.

…

Вопреки вероломным трусам и предателям, запершим его под землей на долгие тысячелетия, Иллидан не сошел с ума, как им того хотелось бы. И не раскаялся, как они надеялись, о пощаде не молил, не сломившись. Ведь не считал себя виноватым. Единственное чувство, что навсегда осталось с ним во тьме и никогда не покидало — разочарование. В себе, в брате, в любви всей жизни, в народе, ради которого делал все.

И юмор. Шутки были тем немногим, что доставляло удовольствие Ярости Бури. Порой жестокие и обидные, порой просто веселые. Объектов для них было всего ничего, а так как чувством юмора он никогда не отличался, то многие из них давно приелись и постоянно повторялись. Новые получалось выдумать не чаще, чем раз в несколько десятков лет. Потому как ничего не происходило. Ничего не менялось в жизни. Отсутствовали темы и даже банальная возможность поговорить. Тюремщицы, как и хранитель рощи, игнорировали всякие попытки завязать беседу. Да эльф и сам прекратил пытаться с ними заговорить, спустя тысячу лет. Только отпускал остроты.

Было у него во тьме два спутника — парные глефы полумесяцы, доставшиеся от убитого демона. Полностью лишенный магии, Иллидан все свое время посвящал тренировкам, как единственному доступному развлечению и занятию. В конечном итоге плен позволил ему в совершенстве овладеть трофейным оружием. К сожалению, пробиться из темницы с помощью клинков не представлялось возможным. Их оставили с ним в качестве насмешки, плевка. Как ключ, который не мог отпереть единственный замок, отделяющий от свободы.

Кенарий, создавший темницу, полностью лишающую сил, хорошо над ней постарался. Как и любил приходить, чтобы поглумиться, когда рядом никого нет. Больше всего он любил напоминать, что стало с новым колодцем вечности. И, конечно, рассказывать, куда завело народ калдорай некогда принятое охотником на демонов решение.

Чего полубог не понимал, так это того, что Ярость Бури давно перестал чувствовать связь со своим народом. Почти всю свою жизнь проведя в темнице за то, что пытался помочь, дать будущее и силу детям звезд, он более не отождествлял себя как одного из них. Примерно на пятом тысячелетии угасла всякая надежда получить свободу. Ей на смену пришли холод и опустошение. Поблек даже образ любой, выбравшей вместо него брата. Только чудом все это не переросло в ненависть, черную, желчную. Слишком многое Ярость Бури успел повидать и пережить, чтобы позволить себе скатиться к подобному. Да и заключение позволяло о многом подумать, понять.

Простор темницы, нормальное питание и крепость собственного разума, не позволили охотнику на демонов увянуть. Конечно, от части сказывалось происхождение и дар повелителя Пылающего Легиона, хотя вся магия и была отрезана. Благодаря непрерывным тренировкам он не просто сохранил прежнюю форму, но даже немного набрал. Торс, руки и ноги увивали мощные, чистые мышцы, лишенные жира, а от того весьма фактурные.

Заслышав далекие шаги, Иллидан не стал прерывать своих движений, продолжая рассекать воздух клинками Аззинота. Пока, непроизвольно прислушиваясь, не заметил странное. За века выучив манеру ходьбы всех своих стражниц и то, как звучат при этом их доспехи, он не слышал знакомых звуков, хотя смог насчитать шестерых. Четверо шли босиком и только у двоих была обувь. Причем лишь один носил тяжелые сапоги, по звуку отличающиеся от тех, что использовали в ордене стражи.

Завершив серию молниеносных ударов, он остановился и повернулся к решетке, ожидая гостей. Ведь шли они прямо к нему. Видеть их Ярость Бури не мог. В клетке его зрение находилось в угнетенном состоянии, от чего почти не могло пробиться за ее пределы. Максимум всего тройка метров, если подойти в упор, чего он делать совсем не собирался. Слух в этом плане теперь служил ему разведчиком и