Читать книгу - "Леха - Николай Берг"

Красноармейцы шли быстро, приходилось подстраиваться под такой темп ходьбы. В кармане брюк тихо побрякивали патроны – Леха не удержался и пяток словно позолоченных боевых патронов сунул себе в карман. Для чего – и сам не смог бы объяснить, но, во-первых, впервые в руках такие красивенькие вещицы держал, во-вторых, очень уж симпатичные они оказались, а в-третьих, это настоящие боевые патроны, этакая консервированная смерть, и держать их при себе словно бы как-то возвышало в собственных глазах.

Спутники шли мрачные, даже невозмутимый Жанаев что-то хмурился, а у Лехи настроение, наоборот, поднялось. Вроде пустяк, сколько проехал, и агрегат дурацкий – а приятно. Здорово получилось. Не совсем к месту вспомнилось, что генеральный хвастался, как за немереные бабки рулил настоящим танком; интересно, как бы генеральный на такой машинешке рассекал? И не так чтобы очень уж сложно оказалось. Ну то есть понятно, что он и полсотни метров не прокатился, а уже «гуслю» потерял, но ведь ехал сам, и по рукам никто не бил. Очень непривычное ощущение – когда по твоей воле вдруг начинает перемещаться тяжеленная штуковина. Вообще-то будь Лехина воля – он бы скорее остался с танкистами. Но спорить с Семеновым, а тем более злобным Петровым совсем не хотелось.

Леха сунул руку в карман, поперебирал гладенькие, словно шлифованные патроны, и усмехнулся. У этого младшего лейтенанта на торжественно повешенном парадном мундире в петличках были забавные латунные мотоциклы на фоне шестерни. И костюм непривычный, хоть и с галстуком (скажи кто раньше, что в то время галстуки носили, – Леха бы ни за что не поверил), и мотоциклетные войска – тоже необычно.

Шли между тем довольно долго, потом под ногами стало хлюпать, а вскоре стало откровенно мокро, и Леха набрал воды в левый ботинок. Холодной, надо заметить, воды.

– Черт, болотина тут… Ладно, разуваемся. Портки снимаем и постараемся проскочить, – сказал Семенов.

Разделись, но только зря запачкались и померзли – болотина была большой, глубокой, и брода в ней не было.

– Придется краем обходить, – серьезно сказал персонально Лехе озабоченный дояр, – потому кончай патронами бренчать. Тихо надо идти, не получилось у меня обойти всю эту заваруху. Вроде как стрельба стихла, а немцы ночью не воюют. Попробуем проскочить.

Пошли почти впритирку к болотине, по-прежнему босиком. Леха с огорчением ждал, когда опять насморк одолеет, но почему-то нос дышал нормально, хотя и замерзли ноги сильно.

Семенов рыскал впереди, выбирая дорогу, остальные шли следом. Почти совсем стемнело, потому Семенов, подумав, отвел спутников на сухое место, на мшистый взгорок, и там по возможности тихо устроились на ночлег, под себя постелив плащ-палатку, а сверху накрывшись шинелью и противоипритной накидкой. Перекусили на сон грядущий огурцами с хлебом, действуя практически на ощупь. Караулить первым остался Петров, остальные как можно теснее прижались друг к другу и моментально уснули. Леха по совету дояра снял ботинки и на ночь натянул свои чуни из шинельных рукавов.

Было сначала холодно, потом Леха угрелся и даже не проснулся, когда озябший Петров залез на место Жанаева и когда Жанаев растолкал на рассвете Семенова. Тот негромко поругал отдежурившего две смены азиата, но тихо, без старания, просто для порядка. У Жанаева же было свое соображение – в лесу проводником лучшим был как раз Семенов, и стоило ему дать как следует отдохнуть, потому как от его глаз, ушей и сообразительности сейчас зависели напрямую жизни всех в этой группке. Уж чего-чего, а помирать Жанаев не собирался ни за что.

Тихо собрались, разбудили Леху, позавтракали чем бог послал и, прислушавшись, двинулись дальше в обход широко разлившегося болота.

Пальба началась попозже и вроде как была в стороне и сзади. Трещало там достаточно сильно, хотя и явно на пределе слышимости, как в кино. Просто пару раз бабахнуло особенно серьезно, потому и обратили внимание, а еще от пулеметов шума больше, чем от простого винтаря, как негромко пояснил Семенов, а что грохнуло так сильно – кто ж знает?

Постукивали очереди минут пятнадцать, как предположил менеджер. Хорошо, что, по прикидкам дояра, пальба была не у тех, кто с танчиком остался, – почему-то это порадовало Леху.

Примерно через час монотонной ходьбы по жидковатому леску дояр-следопыт обратил внимание на что-то в болотине – они так и хлюпали по сырости, видимо, тут было идти безопаснее. Леха перевел дух, пригляделся. Недалеко от них в воде торчал кузов и квадратная кабина небольшого грузовичка размерами с «Газель». Неугомонный Петров тут же спросил дояра:

– Я гляну, что там – может, что полезное?

Семенов кивнул, и его сослуживец стал шустро раздеваться. Залез голышом в воду, захватив с собой только штык от винтовки, пошипел от холода и очень скоро уже открывал не без натуги дверцу кабины. Повозился там, вылез недовольный.

– Пусто!

И полез, кряхтя, в кузов. Судя по плеску – в кузове вода тоже имелась в избытке.

– Ну что там? – тихо и нетерпеливо спросил Семенов.

– Чемоданы какие-то, ящики. О, канистры! Тяжелые. А на чемоданах – мастичные печати.

– Вот уж нам совсем это ни к чему… – пробурчал под нос дояр.

– Погоди, сейчас я его… – отозвался из кузова токарь и затрещал там, ломая что-то штыком. Выпрямился, держа в руках промокшую насквозь картонную папку с уныло обвисшими «ботиночными» завязками. С папки струйкой лилась вода.

– Эй, кончай! – сердито велел Семенов.

– Да брось, никто не узнает! – легкомысленно отозвался Петров, раскрывая папку и растопыривая промокшие листы.

– А что там? – заинтересованно спросил Леха. Ему на миг представилось, что в этом грузовичке какие-то страшные тайны и секреты – не зря же машину загнали так далеко в лес и почти утопили в болоте.

– «Слушали – постановили»… трехлетней давности. Протоколы заседаний каких-то. Ерунда, короче говоря, архив чей-то, – разочарованно проворчал токарь и выкинул папку в воду. Листы бумаги с размытой фиолетовой писаниной расплылись по поверхности воды, словно листья осенью. Так же проворно орудуя штыком, повзламывал токарь еще несколько ящиков и чемоданов. Везде были все те же мокрые бумажки, набитые в тугие папки; правда, в самом последнем чемодане воды не оказалось, и токарь показал пачку сухих исписанных бумажонок.

– Во! Тонкая бумага, хорошая. И для покурить, и для оправиться – прекрасно подойдет. Надоело уже лопухами-то, если можно по-человечески.

С этими словами он поднатужился и швырнул чемодан к ногам стоящих сослуживцев.

– Да куда нам столько… – Семенов опасливо посмотрел на папки и бумажки в раскрывшем от удара свое хайло чемодане.

– Мое дело сторона. Но к культуре я вас приобщать должон, – назидательно проговорил Петров и залязгал чем-то. Потом поднял голову и сообщил: – А в канистрах-то бензин! И этих канистр тут – раз, два, три, четыре… семь штук.