Читать книгу - "Проект "Третий Рим" - Ольга Шевчук"

— Я тебе что, ребенок?!

— Если получится, поставлю оба, — отрезал Одинов тоном, не допускающим возражений.

Возмущенный Гена не успел сделать и двух шагов, как стакан задрожал, обливаясь водой, и едва не упал на пол- пришлось ловить его свободной рукой.

— За каждый разбитый стакан, а потом и за каждое мокрое пятно на полу полагалась порка, — невозмутимо заметил Дмитрий. — Но без этого навыка оружия в руки не давали.

— Поучать всегда легко, — огрызнулся Генка, без обиды в голосе. — А сам- то можешь жонглировать?

Дмитрий взял оба стакана со стола, наполненных до краев водой, поставил себе на плечи, прошелся быстрым шагом, потом переставил один стакан на голову, другой — на руку, снова прошелся. Это были обычные упражнения его детства. Бывало, бабушка приходила в комнату к жестоко отстеганному вожжами внуку, садилась на край постели и гладила его влажные слипшиеся волосы.

— Ты не серчай на деда, внучек, — просила она. — Не научишься делать то, что велит дед, не доверит он тебе оружие. Лучше сейчас быть побитым, чем чужой пулей убитым. Всех наших деток так учат. Зато они хорошими стрелками становятся. И с коня стреляют без промаха, и в падении, и уходя от пули вражеской в кувырках и перекатах. А боль хлопчики тоже прочувствовать должны, чтобы ее не бояться.

Теперь Дмитрий был благодарен деду за его науку выживания.

— А еще знаешь какие- нибудь приемы, помогающие в стрельбе? — спросил Гена, снова принимаясь за нелегкое учение.

— Их много. Нужно тренировать вестибулярный аппарат- хотя бы на авиационном лопинге или в езде на скейтборде! Обучаться эхолокации. Царские офицеры- контрразведчики могли, например, распознавать в темноте предметы величиной восемь сантиметров на расстоянии пятнадцати метров. А лучшие контрразведчики СМЕРШа отличали в темноте живого человека от нагретого предмета. Даже можно научиться узнавать с закрытыми глазами цвет вещи! Причем, не только осязая ладонью или пальцами, но и грудью, лицом, спиной! Есть масса необъяснимых видов энергетики, которые тренированный человек воспринимает отдельными своими органами, чаще всего — сердцем и печенью.

Полезно также развивать мышечную память: она необходима для скоростной интуитивной стрельбы в темноте, в тумане, в дыму. Если начнешь работать на сверхтренированных ощущениях, то легко будешь улавливать любые излучения: электрические, магнитные, биологические, инфракрасные. А также малейшие колебания в общей психоэнергетической атмосфере. Это и есть доступный практический путь к экстрасенсорике, одна из дорожек, используемых в системе Спас.

Внезапно он замолчал и с деловитым видом начал надевать десантную камуфляжку, ботинки.

— Сейчас будет тревога, — пояснил Гене. И, встретив его недоверчивую ухмылку, добавил: — Собирайся. Я не шучу. А то заспешишь, стаканы побьешь.

— Тебе что, боженька на ухо про тревогу нашептал?

— Чутье подсказывает. А как говорил один очень мудрый человек, чувства не обманывают. Обман рождается сомнением логики. Чувства и ощущения всегда абсолютны, а вот интуиция — другое дело. Это вещь относительная.

Его слова потонули в приглушенном вое сирены. Курсанты, торопливо одергивая пестрые куртки и натягивая на головы камуфлированные банданы, выскакивали в коридор и, вихрем промчавшись по лестнице, бежали на плац. Пытаясь разобраться в обстановке, задавали друг другу вопросы, но толком никто ничего не знал. На плацу уже стояли инструкторы — аккуратно причесанные, спокойные, пожалуй, даже отдохнувшие. У всех отлегло от сердца: учебная тревога! Движения курсантов приняли организованный характер. Группы были разбиты на привычные боевые тройки, которые, фактически, сложились еще при захвате парашютов, и каждая из них получила определенное задание.

Вводная была следующая: на территорию лагеря проникла группа диверсантов, которую надо было обнаружить и обезвредить. Тройке Одинова досталась зона, ближе всех прочих подступающая к заповеднику.

Стояла ветреная, сырая ночь. В небе — рваные тучи, закрывшие Большой ковш Медведицы, — лишь одна, крайняя звездочка, та, что самая мелкая и тусклая, слабо посвечивала в вышине. Под ногами — раскисшая земля между кочками мокрой травы и острыми каменными складками. Будто ребра земли выступили на поверхность.

Дмитрий подал знак своим, и они замерли на месте: ему нужно было «прощупать» окружающее пространство, с тем, чтобы выявить, что в этом крошечном мирке появилось чужеродного. Геннадий и Гриша тоже насторожились, затаили дыхание. Все трое лежали пластом возле трухлявого бревна, облепленного водянистыми грибами. Генка крутил головой, вытягивая шею. Но, похоже, пока ничего необычного не улавливал. Григорий, чуть привстав на локтях, смотрел, не отрываясь, в одну сторону.

Дмитрий тоже пронизывал взглядом этот участок — ежевичную поляну метрах в двадцати от них. И напрягал слух, собирая информацию по обрывкам разрозненных ниточек, чтобы связать их в единый клубок. Легкое, едва уловимое свечение складывалось в контур небольшого зверя. Внезапно сменивший направление ветер подул в другую сторону, отняв все запахи и значительно приглушив звуки. Но за мгновение до этого обострившийся нюх уже подсказал Дмитрию ответ.

— Это кот! — прошептал он своим спутникам.

Взяв в руку легкий камушек, Гена хотел было запустить его в ежевичные кусты, но Дмитрий жестом остановил его. И приложил палец к губам. И все же кот, по- видимому, учуял их. Пятнистая тень с мяукающим визгом вылетела из темных зарослей и прыжками помчалась в чащу. Генка Милохин сдавленно засмеялся.

Они снова поползли, обследуя местность. В ней что- то было не так, но Дмитрий пока еще не понял, что именно. Какая- то подозрительная двойственность. Он настраивал свои «энергетические щупальца», как называл их дед, на схватывание изменений, происходящих на поверхности земли, полагая, что «неприятель» может прятаться в норах, кустарнике, оврагах. Но человеческого присутствия на «нижнем уровне» не обнаружил. Надо было подняться выше.

Где- то в глубине леса испуганно метался филин, перелетая с дерева на дерево. Дмитрий подал знак друзьям, и они поползли в ту сторону. Залегли возле нескольких полусгнивших пней, поросших мхом. Перед ними открывался симпатичный островок смешанного леса с преобладанием кедров и ясеней. Дмитрий бегло осматривал кроны деревьев, но глаз пока ни за что не цеплялся. Задержался на стволе толстенного граба, развесившего свои тяжелые ветви. Такому богатырю уже лет двести. Захотелось подойти к нему поближе.

Когда до граба оставалось метров двадцать пять, Дмитрий уловил знакомое кошачье присутствие. Но там скрывалось что- то еще, вызывающее сомнение. Пластуны добрались до кособокого кедра — это было шагах в десяти от граба — и вжались в землю. Дальше Дмитрий двинулся один. Вот он, двухсотлетний красавец. Исполинский ствол не обхватишь двумя руками. Крона как роскошный шатер, который легко укроет от дождя и бури. И корни мощные- словно толстые змеи, извиваясь, уходят в землю. Звери любят в таких местах устраивать себе жилища. Однако норы под корнями не было.