Читать книгу - "Принцип четности - Станислав Гимадеев"

— Это еще что за ерунда такая? — непроизвольно хмыкнул Сергей.

— Это не ерунда, — сказал Ревич, качнув головой, — а принцип однократности. Нравится он вам или нет. Человек, который вышел отсюда, становится для резервации словно меченый. Признаться, это не самый плохой принцип, ведь так?

— Меченый. Хм, — повторил Сергей. — Но почему?.. — Он пожал плечами. — Что это значит?..

— Эх, Сережа, — печально улыбнулся Ревич. — На вопросы типа «почему?» да «зачем?» у нас чаще всего бывает ответ: «этого никто не знает». Здесь, в резервации уже давно никто ничего не спрашивает. Эти времена прошли.

— Да это я так… — проронил Сергей, вздыхая. — Я это уже понял. Просто вырвалось. Эмоция…

— Ничего, ничего, — сказал Ревич. — Мне это знакомо, — Он сделал еще несколько глотков и, прижав стакан к груди, откинулся на спинку кресла. — Я хорошо помню, как во мне и во многих других все внутри протестовало против случившегося. И против того, что случившееся не поддавалось никакому объяснению! И знаете, прошло много времени, прежде чем этот протест угас. Вот как… Угас и все. Время, оно, знаете ли, лечит любые раны…

Ревич закрыл глаза и умолк. Казалось, что он погрузился в воспоминания.

— А связь? — спросил Сергей осторожно.

Ревич неторопливо открыл глаза.

— Что вы говорите?

— Ну, разве это не принцип? Телефоны же в резервации не работают! Не просто так ведь?

— А… Есть такое дело, — согласился Ревич. — Но это вроде бы и не принцип. Видите ли, это обстоятельство не имеет прямого отношения ни к принципу четности, ни к другим принципам. Оно не связано ни с четностью, ни с чем подобным. Это своего рода некое дополнительное условие… некое дополнительное ограничение нашего существования. Кстати, не работает не только телефон, но и все другие способы оперативной связи с внешним миром. Телевидение, радиосвязь… Ничего не работает.

— Минутку, — сказал Сергей непонимающе. — Я сам слышал вчера: телевизор работал!..

— Нет, Сережа, — печально улыбнулся Ревич. — Увы, но это была всего лишь запись. По договоренности с городскими властями нам периодически присылают видеозаписи с новостями. А здесь на нашем видеоцентре их крутят. Несколько раз в течение дня. Вот оно как.

— Стало быть, изоляция? — медленно произнес Сергей.

— На то она и резервация, — ответил Ревич грустно.

— А почему бы тогда еще и не выключить воду? — пробормотал Сергей. — Или, скажем, не отменить закон Ома? Или уменьшить силу притяжения… А?

— Пути господни неисповедимы, — проговорил Ревич с вздохом. — У нас еще не самый худший вариант, кстати. Вы понимаете, у каждой резервации ведь свои собственные принципы существования. И люди в них мучаются все по-разному… Вы не слышали раньше о неапольской резервации? Или о мурманской?

— Честно говоря, не помню, — признался Сергей. — Наверное, нет.

— Одну секунду… — Ревич прислушался. Послышался какой-то шорох со стороны входа. — Кто-то пришел. Вы сидите, я ненадолго.

Он поставил стакан на столик, надел свои роговые очки, покряхтывая, поднялся из кресла и поспешил на свое место. Какое-то время Сергей слышал приглушенные голоса через ряды книг. Пришла какая-то женщина. Они несколько минут о чем-то бубнили, потом тонко скрипнула дверь и все стихло. Мелко шаркая, Ревич вернулся.

— Так на чем мы остановились? — спросил он, вновь усаживаясь в кресло и поблескивая линзами очков. — Ах да, неапольская резервация…

— Рудольф Анатольевич, — сказал Сергей. — Бог с ним, с Неаполем. Вы мне лучше вот что скажите. Сегодня я услышал о существовании какого-то права на выход. Что это такое?

— Право на выход? — переспросил Ревич и вскинул брови. — А-а… Тут все очень просто, Сережа, все очень просто. Понимаете, наше общество поделено на две части: имеющие право покинуть резервацию и не имеющие такого права. Не имеют такого права, как правило, местные, то есть те, кто проживал здесь до момента образования резервации.

— Погодите… Но ведь выйти отсюда практически нереально?

— Не забывайте, что есть факторы нарушения четности, так называемые плюс и минус-нечетности, о которых мы говорили. Если искусственно создавать и контролировать такие ситуации, то все же кое-какой шанс появляется. Маленький, правда…

— Как это — создавать искусственно? — удивился Сергей.

— Вам и это не объяснили? — вскинул брови Ревич. — Вы же были у Кравца, странно…

— Так вот вышло, — сказал Сергей.

— Дело в том, Сережа, — сказал Ревич, — что мы здесь по мере возможностей искусственно нарушаем четность. С помощью плюс-нечетностей. Мы сами у себя в резервации создаем ситуации плюс-нечетности. Не знали об этом?

— Нет, — признался Сергей в недоумении. — Это что означает?.. Вы, что, берете сюда людей снаружи? Один заходит, другой выходит? Так, что ли?

— Именно так, Сережа.

— Простите, но какой же дурак пойдет сюда?.. — пробормотал Сергей растерянно. — Да, и какой в этом смысл? Число же людей в резервации не меняется!

— Меняется, меняется… — вздохнул Ревич. — Вы просто не знаете самого главного.

— И что же это?

— А то, что мы берем сюда людей, которые должны умереть.

— Умереть? — переспросил Сергей, нахмурясь. — Почему это — должны? Как это понять, простите?

— Люди, находящиеся при смерти, — пояснил Ревич. — Нам доставляют людей, находящихся при смерти. С их согласия, разумеется. Вот оно как. Как правило, это смертельно больные или умирающие, одинокие старики. В общем, те, которым осталось жить чуть-чуть. А иначе — вы правы — в этом нет смысла.

Наступила тишина. Сергей был обескуражен, он был в очередной раз ошеломлен и сбит с толку.

— Так это… и есть ваш шанс? — тихо вымолвил он, наконец.

— Именно это и есть наш шанс, — грустно подтвердил Ревич. — Единственный наш шанс. Других нет, к сожалению.

— Но… — начал было Сергей и снова озадаченно умолк.

— А поскольку, все эти люди, — продолжил Ревич, — являются стопроцентными добровольцами, то их бывает крайне немного, как вы понимаете. Случаи такие очень редки. Поэтому, если учесть, сколько человек в резервации претендует на возвращение, то шанс для каждого получается ничтожным.

— Хорошо, — выдавил через некоторое время Сергей. — Ничтожным. Ладно… Тогда как же эти шансы распределяются?

— Старым добрым способом, — ответил Ревич, — Жеребьевкой. И каждый раз кому-то из многих везет. Ну, а раз так, то, естественно, этот процесс необходимо организовать. Определить процедуру, ограничить при необходимости число правомочных, назначить ответственных и так далее. Стандартные действия любого сообщества людей, объединенных общим интересом. Этим как раз у нас и занимается отдел особого назначения. Учет и контроль над этим самым ничтожным шансом. Это, конечно, не единственная сфера его деятельности, но, скажем так, основная.