Читать книгу - "Оторва. Книга шестая - Ортензия"

— А чайник не нужен, лучше плитку электрическую, если у вас здесь газовой плиты нет. Я кофе пью, — и, глядя на совсем растерявшегося парня, добавила: — Могу угостить.

— А какая разница? — спросил Артём. — Зальёшь кипятком.

— Не-не-не, — я отрицательно помотала головой, — у меня в зёрнах. И есть уже молотый. Его сварить нужно.

Они снова переглянулись, и Михаил кивнул:

— Отставить чайник, неси плитку.

— А в магазине ещё пару бутылок минералки взять. Когда много говоришь — рот сохнет, — вспомнила я, ожидая, когда им мои хотелки поперёк горла встанут.

Артём глянул на полковника, получил утвердительный кивок и вышел.

Пока он ходил в магазин, мы успели выпить с полковником по чашечке кофе (нашлись вполне приемлемые в кабинете), и я даже успела надиктовать аж до того момента, где рассталась с Нигматуллиным и Еременко и отправилась на пляж. Разумеется, без всяких боевых подробностей, чисто сухой текст.

Артём вывалил из авоськи продукты прямо на стол и остался наблюдать, как я уплетаю бутерброды, а вот Михаил куда-то ушёл, бросив на меня странный взгляд.

Но я уже расслабилась, хоть и не до конца понимала такое внимание к своей персоне. Во всяком случае, фортуна снова повернулась ко мне передом, что вполне радовало.

Я успела выпить полбутылки боржоми, сварила себе ещё одну чашечку кофе и, схомячив ещё один бутерброд, отдыхала, облокотившись на спинку, когда вернулся Михаил.

Он кивнул Артёму, подождал, пока тот выйдет, и, усевшись на стул в метре от меня, пронзил меня своим цепким взглядом.

— То, что ты успела рассказать, всё так и было? А то ты пропустила разговор с актёрами. Но ведь вы о чём-то беседовали. На пляже, когда ехали в город, когда сидели в кафе.

— Говорили, — согласилась я, прикидывая, что можно ещё добавить к сказанному.

Вроде ничего особенного не утаила, разве что поменяла пиво на мороженое, чтобы никого не ввергать в шок. Комсомольский билет Михаил видел и количество лет высчитал, а значит, по всем канонам, спиртное мне употреблять запрещено.

— Да вроде всё. Болтали ни о чём, чисто для поддержки разговора.

— Ни о чём, — проговорил он задумчиво, — и после того как расстались, больше ты их не видела?

— Нет, — я отрицательно качнула головой, внезапно подумав, что если это не совсем тот СССР, а всего лишь альтернативный, не случилось ли чего с ребятами? Или из-за чего ко мне такое активное внимание, в самом деле?

— А расскажи мне тогда, Бурундуковая Ева, — проговорил внезапно Михаил, — о Синицыной Ольге.

Глава 12

Михаил Петрович сел на стул, раскрыл перед собой папку и обвёл взглядом присутствующих.

— Я думаю, начнём с вас, Наталья Валерьевна, — сказал он, остановив свой взгляд на статной женщине сорока лет с породистым лицом.

В принципе, это было его личное мнение, которое появилось по отношению к ней ещё при первой встрече, до того как она оказалась в его команде. И она была единственной, к кому Михаил Петрович обращался на «вы».

Вот и сейчас, глядя на правильные черты лица, выразительные брови, он машинально вспомнил их первую встречу, когда, увидев пухлые губы, едва не отмёл её кандидатуру, хотя Наталью представили ему как самого квалифицированного работника. Она была не только врачом-психиатром, но и имела дополнительное психотерапевтическое образование.

Сегодня он был рад, что не поддался первому впечатлению, взял её на стажировку сроком на три месяца, а уже через неделю понял, что не прогадал.

— Времени у нас осталось совсем немного, — продолжил Михаил Петрович, — чуть больше часа, а в 16:00 от нас в Париже ждут результата. Имеются хорошие новости, и нам есть чем порадовать, но ситуация в целом неопределённая, и времени внести ясность нет. Поэтому по возможности кратко и по существу, по остальным пунктам будем разбираться позже.

Наталья Валерьевна поправила большие очки, пройдясь пальцем по переносице, и кивнула.

— Я поняла, Михаил Петрович, хотя в двух словах тут не объяснить. Девочка очень сложная, и десятиминутного разговора явно не хватает. Но давайте сначала по тестам. Её IQ буквально зашкаливает, что для шестнадцатилетней девочки невозможно, и я бы скорее поверила, что она оба теста уже сдавала раннее или видела их, если бы не одно «но». Второй тест в вашем дополнении, а вы предоставили мне его две недели назад, и о нём знают на сегодняшний день только два человека: вы и я. А значит, я полностью исключаю такую возможность.

— Подождите, Наталья Валерьевна, — перебил Михаил Петрович, — но ведь вы сказали, что на часть вопросов она либо не ответила, либо дала неправильный ответ.

— Так и есть, но у меня имеется твёрдое убеждение, что она это сделала преднамеренно. Возможно, причиной является иммунологическое расстройство или синдром дефицита внимания, или какие-то другие иммунные проблемы, но я всё же склонна думать, что она это сделала умышленно. Для чего комсомолке это скрывать? Вот такое противоречивое мнение. И честно признаюсь, мне бы не хотелось расставаться с Евой. Было бы неплохо переправить девочку в Солнечногорск или в Перевальное и реально с ней поработать.

— Наталья Валерьевна, ну в какое Перевальное? Запрос пришёл из Парижа. Или вы думаете, ЕМУ, — Михаил Петрович особо выделил последнее слово, — там нечем заниматься? Перед нами поставлена совершенно другая задача.

— Так я не прямо сейчас. Вернёмся и доложим о перспективной девочке.

Михаил Петрович махнул рукой.

— Давайте по существу дальше. Что про Синицыну? Возможно раздвоение личности?

— Уверена, нет. Диссоциативное расстройство относится к редчайшим заболеваниям. А она не больная. Думаю, её ответ, хоть и с задержкой, имеет под собой почву. Кто-то хочет быть космонавтом, кто-то балериной. В школе каждый год пишут сочинения: «На кого я хочу равняться?» Вот и результат. Повесть под названием «Оля» только на моей памяти написана шестью или семью писателями. Это и революция, и Великая Отечественная. В какой из них фигурирует именно Синицына, я не могу сказать, но Ева, вероятно, прочитав в детстве, впечатлилась подвигом девушки и, возможно, в крайне трудных ситуациях спрашивает себя: как бы поступила героиня рассказа? Что мы видим, когда Ева садится в охваченный пламенем бензовоз. А то, что она представилась артистам этим именем, объясняется и того проще. Нет. У неё нет раздвоения. Да и простите, Михаил Петрович, но тесты она бы завалила