Читать книгу - "Кровь Ларингии - Илья Городчиков"

- Это Ватаниец. Старый и умелый воин. У горских племён есть традиция: когда знатные воины чувствуют, что их тело дряхлеет, то они передают все свои земли и богатства детям, после чего отправляются в другую страну в поисках достойных противников, ведь умереть с оружием в руках – честь для ватанийца. Этот язычник ищет смерти с честью.

Я посмотрел на Бернда. Командир был задумчив и молчалив. Он смотрел на одинокого человека, который успокоился и продолжил стоять как изваяние, опустив свои страшные мечи. Похоже было, что командир опасался человека на мосту. Это было странно, ведь нас было три десятка человек, и опытные воины в отряде тоже были. Да и вариант с тем, чтобы просто расстрелять с расстояния воина отрицать было глупо.

Командир поворачивается к нам и смотрит на Фабриса. Лекарь на несколько секунд затих, посматривая в сторону одинокого язычника, который вновь был недвижим. В конце концов Фабрис кивнул и протянул руку к поясу, расстёгивая ремешок, на котором он держал свой шлем.

Наконец меня осенило, и я посмотрел на друга, - Фабрис, не говори, что ты хочешь выйти на поединок!

- Он язычник. Никто иной, как воин Высоких Предков, не может его победить. Хоть я теперь не служу церкви, но я должен, согласно своим обедам, упокоить его душу.

Проговаривая свой ответ, Фабрис практически надел на голову свой шлем, но здесь я перехватил его руку, сильно сжав предплечье старого лекаря, - Нет! Пойду я! Вы спасли меня, и теперь я должен отдать вам долг жизни. Теперь это дело чести.

Фабрис, был, мягко говоря, удивлён. Впрочем, от себя такого решения я тоже не ожидал. Обычно я старался поступать согласно разуму, а тут просто отдался чувствам. Но у меня был ещё один принцип: быть верным своему слову. Пока ошарашенный Фабрис смотрел на меня, то я быстро надел на себя шлем и схватился за висящую на поясе саблю. Фабрис что-то попытался возразить, но я оттолкнул его и сделал шаг на мост. Доска отозвалась глухим стуком, и одинокий язычник поднял голову, смотря на меня.

Теперь я был гораздо ближе к ватанийцу, который держал свои мечи на плечах. Воин и вправду был стар – его седая борода лежала на груди. Мужчина был высок и крепок в плечах. Одежда его была сшита из звериных шкур. Грудь старика защищал крепкий панцирь, набранный из прямоугольных бронзовых пластин. Бронзовые наручи закрывали его предплечья, а за спиной он держал круглый деревянный щит. Старик смотрел на меня спокойно и даже с некоторым безразличием. Казалось, что он не воспринимал во мне противника. В принципе, он был не так уж и не прав, ведь если он и вправду настолько опытен, то во мне равного противника просто нет.

Я остановился в паре десятков шагов от старика, который вертел головой, разминая шею и вертя мечами в руках. Шагнув ещё ближе, я закрылся щитом, дожидаясь пока язычник попрёт в атаку. Кривые мечи ватанийца уж очень сильно напоминали немного укороченные фальксы, подобные тому, коими я пользовался в бою в лесу против фанатиков. Любая атака одним из этих мечей вполне могла разрезать мой щит, а значит, что подставляться под удар точно нельзя.

Я шагнул вперёд, сближаясь с язычником и пытаясь понять, как одержать победу в этом столкновении. Если у меня даже получится пробиться сквозь его защиту, то из доступных чистых от доспехов частей тела, остались только плечи, да голени. Хоть в руках у меня была страшная в ближнем бою сабля, но против доспеха она ничего сделать не сможет.

Неожиданно резко старик рванулся вперёд, рассекая воздух слитным ударом обоих мечей. Я едва успел шагнуть назад, чувствуя, как слетает срубленный с моей бороды волос. Ещё бы четыре сантиметра и бой бы закончился только начавшись. О том чтобы контратаковать у меня не было и мысли, ведь ватаниец попёр вперёд как гора, рассекая воздух мечами, превращаясь в смертоносную мельницу. Я отпрыгивал, пригибался, шагал и всячески старался убраться подальше от этого жуткого воина с ужасом понимая, куда я ввязался. Теперь я был не уверен, смог ли бы победить его даже Бернд, чьи навыки были в разы лучше моих.

Ватаниец шагнул в мою сторону и с невероятной силой рубанул мечом. Я успел закрыться щитом, но удар пришёлся вбок, из-за чего левая рука рванулась и кисть, до того удерживающая лямку щита, взорвалась болью. Я закричал от боли и сбросил щит в сторону, уворачиваясь от следующих ударов. Старик работал обеими руками просто на «отлично», не давая мне ни секунды продыху. В какой-то момент ему всё-таки удалось меня достать: я успел отбить саблей один из его мечей, но второй попал мне в голову. Благо, металл оказался крепким, а удар пришёлся вскользь, и мне удалось выжить. Не смотря на мягкий подшлемник, звон в голове от удара был подобен колокольному набату, и я чуть не упал на мостовую, лишь чудом устояв на ногах. Ватаниец попытался добить меня, но я увернулся, медленно приходя в себя. С каждой минутой язычник становился всё медленнее и медленнее, но мощь в его ударах не уменьшилась, отчего из-за врубавшихся в толстые доски мостового настила мечей бурей летели щепки. Но старость брала своё, и даже опыт не позволял ему взять верх над, хоть и молодым, но вёртким наёмником.

Однако мои силы тоже были не бесконечными. Уже несколько раз я был на краю перед смертью, едва не попадая под быстрые удары опытного воина. Недавно полученная в бою рана всё сильнее напоминала о себе, а отбитая левая рука и вовсе перестала подавать признаки жизни, плетью вися вдоль тела.

В один момент на мои глаза попал незащищённый от чешуйчатой брони бок, и я ударил в него, вложив в это единое движение все свои силы. Закалённый клинок сабли хоть и был придуман для рубящих ударов, а положение для атаки было не удобным, но здесь он смог войти в разгорячённое от битвы тело ватанийца, легко пройдя кожаный слой кирасы. Язычник глубоко вдохнул и стал заваливаться вперёд. Кровь потекла по клинку сабли, и я с усилием провернул клинок в ране, расширяя её.

Язычник ещё попытался схватить меня своей громадной рукой, но силы покидали его, вместе с выливающейся из раны кровью. Он смотрела на меня с неистовой злобой, но я видел, как уходит цвет из его зрачков. Рывком вытащив саблю из бока старика, я