Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

Слушая его вполуха, Марах поймала за руку пробегавшую мимо служанку, сплетницу с дымчатыми глазами, которую Мэт хорошо знал.

— Кайра, у Капитана Воздуха Йулана кубок почти пуст, – сердито сказала Марах. – А он должен быть полон! И это твоя работа. А если ты, девочка, не справляешься, то в Эбу Дар найдется на твое место немало желающих! – Кайра, на несколько лет старше Марах, присела в насмешливом реверансе. И кинула хмурый взор на Мэта. Не успела Кайра выпрямиться, как Марах напала на проходившего рядом мальчишку. Тот осторожно нес поднос, уставленный грязной посудой. – Хватит бездельничать, Росс! – рявкнула она. – Работать надо! Давай, не то отведу тебя на конюшню и обещаю, тебе там не понравится!

Младший брат Марах зло покосился на нее.

— Не могу дождаться весны, когда я снова стану работать на баркасе, – угрюмо пробормотал он. – С тех пор как Фриелль замуж вышла, ты сама не своя. Она-то младше тебя, а тебе еще никто предложения не делал.

Марах отвесила было Россу затрещину, но тот легко уклонился, хотя груды чашек и тарелок опасно задребезжали и едва не посыпались на пол.

— Чего бы тебе свои юбки у рыбачьих причалов не приколотить? – крикнул мальчик, бросившись прочь, прежде чем она успела влепить ему подзатыльник.

Мэт вздохнул, когда Марах наконец обратила свое внимание на него. Приколотить юбки – это что-то новенькое, но о смысле фразы можно догадаться по лицу Марах. У нее из ушей чуть дым не пошел.

— Если хочешь есть, приходи позже. Или подожди, если желаешь. Не знаю, скоро ли тебя обслужат.

Улыбка ее была зловещей. Вряд ли кто-нибудь решился бы ждать в общей зале. На всех стульях и табуретах сидели Шончан, немало их стояло в проходах, так что служанкам в фартуках, разносившим на высоко поднятых подносах тарелки с едой и кружки с выпивкой, приходилось осторожно лавировать между ними. Кайра наполняла кубок смуглого низкорослого мужчины и расточала ему сладкие улыбки, какими некогда одаривала Мэта. Он не понимал, с чего она на него дуется, но в жизни у Мэта было слишком много женщин, и нельзя сказать, чтобы он хранил верность каждой. И, кстати, что такое Капитан Воздуха? Ладно, он еще узнает. Попозже.

— Я подожду на кухне, – сказал Мэт Марах. – Хочу сказать Энид, как мне нравится ее стряпня.

Марах было запротестовала, но тут громко потребовала вина какая-то шончанка – с безжалостными глазами, в синезеленых доспехах; под рукой она держала шлем, на котором было два пера плюмажа. Ей немедленно требовался кубок «на посошок». Похоже, все служанки были заняты, и Марах, окинув Мэта напоследок кислым взглядом, поспешила на зов, нацепив на лицо радостную улыбку. Впрочем, без особого успеха. Держа свой дорожный посох на отлете, Мэт отвесил изысканный поклон вслед удалявшейся спине Марах.

Кухню, смешиваясь с просачивавшимся из общей залы душистым табачным дымом, наполняли вкусные запахи: жарящейся рыбы, горячего хлеба, шипящего на вертелах мяса. Жар исходил от железных жаровен, раскаленных печей и от длинного кирпичного очага; по кухне туда-сюда сновали шесть взмокших от пота женщин и три поваренка, ими распоряжалась главная повариха. Энид, в белоснежном фартуке вместо ливреи, правила в своих владениях при помощи длинной деревянной ложки. Женщины толще нее Мэт в жизни не видел и сомневался, что, захоти он, сумеет сомкнуть руки у нее на талии. Энид сразу узнала его, и на ее широком оливковом лице появилась лукавая ухмылка.

— Ну вот, ты понял, что я была права, – сказала она, указав на него ложкой. – Ты раздавил не тот арбуз, и выяснилось, что арбуз оказался замаскированной рыбой-львом, а ты – просто толстенький пескарик. – Запрокинув голову, она хрипло рассмеялась.

Мэт выдавил улыбку. Кровь и проклятый пепел! И впрямь все знают! Мне нужно выбраться из этого проклятого города, мрачно подумал он, или я всю жизнь буду слышать, как они надо мной смеются!

Вдруг все страхи насчет золота показались ему глупыми. Серая плита перед печкой все так же лежала на месте и ничем не отличалась от прочих. А чтобы ее поднять, нужно знать секрет. Если бы пропала хоть одна монетка, Нерим и Лопин обязательно ему сказали бы. А если бы кто-то в ее гостинице вздумал воровать, госпожа Анан непременно вызнала бы и спустила бы шкуру с виновника. Мэт вполне мог идти дальше по своим делам. Вдруг в этот час у Алудры сила воли послабее? Или, может, она его хоть завтраком угостит – он выскользнул из дворца, не дождавшись трапезы.

Чтобы не пробуждать своим визитом излишнего любопытства, Мэт рассказал Энид, как ему нравится ее золотистая рыба и насколько она вкуснее той, что подают в Таразинском дворце, причем ничуть не преувеличивал. Энид была чудом. От речей Мэта женщина просто-таки расцвела и, к его удивлению, взяв с противня кусок рыбы, положила на деревянную тарелку. И сказала, что это для него, Мэта, а там, в зале, пусть подождут. Потом она поставила тарелку на угол длинного кухонного стола и взмахом ложки отправила коренастого поваренка за табуретом.

Глядя на плоскую рыбу с золотистой корочкой, Мэт почувствовал, как рот наполняется слюной. Алудра, верно, сейчас окажется ничуть не уступчивей, чем в любой другой час. А если разозлится, что ее потревожили в такую рань, так и вообще завтраком не накормит. В животе громко заурчало. Повесив плащ на деревянный крючок у двери, выходившей на конюшенный двор, и поставив рядом посох, Мэт сунул шляпу под табурет и сдвинул кружева набок, чтобы не запачкать в тарелке.

Когда с конюшенного двора вошла госпожа Анан, сбрасывая плащ и стряхивая с него дождевые капли, от рыбы остались только яркий вкус на языке и горка тонких белых костей на тарелке. В Эбу Дар Мэт научился наслаждаться многими необычными вещами, но к глазам, глядевшим на него с тарелки, он не притронулся. Только представьте, у этих рыб оба глаза на одной стороне головы!

Мэт утирал льняной салфеткой губы, когда следом за госпожой Анан в кухню проскользнула еще одна женщина. Она быстро закрыла за собой дверь, но влажный плащ с низко надвинутым капюшоном снимать не стала. Мэт, вставая, мельком заметил под капюшоном лицо и чуть не опрокинул табурет. Он кое-как сумел скрыть свое потрясение, кланяясь вошедшим женщинам, но голова у него закружилась.

— Хорошо, что вы здесь, милорд, – оживленно сказала госпожа Анан, отдав свой плащ поваренку. – Иначе мне пришлось бы посылать за вами. Энид, освободи, пожалуйста, кухню и постереги дверь. Мне нужно поговорить