Читать книгу - "Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Безбашенный"

двухлегионной консульской армией направляется в Ближнюю Испанию! И это – вовсе не договорённость между ними, а результат честной жеребьёвки, предугадать который было совершенно невозможно! Ну, что будут Италия и Ближняя Испания – это-то я знал, это постановление сената, о котором меня своевременно известили, но вот кого куда – это же жребий, воля слепого случая! Хорошо, что я принял услышанное от вас всерьёз и сразу же отписал отцу – он успеет подготовиться.

– Катон уже собирается?

– Не сразу, хвала богам. Армия и флот ещё не собраны, а сенат вдобавок обязал обоих консулов справить «священную весну», и это тоже надолго. Уж месяц-то теперь до его отплытия пройдёт наверняка.

– Думаю, больше, досточтимый. Как раз вспомнил – закон против роскоши.

– Против роскоши? Так у них ведь уже и так есть Оппиев закон, принятый после Канн. Куда уж жёстче-то?

– Я как раз его и имею в виду. Поднимется вопрос о его отмене, и Катон будет его отстаивать до самого дня голосования по нему. Ради этого даже задержит отплытие в Испанию.

Вспомнила-то о том законе, строго говоря, Юлька – это ведь она в своё время всего Тита Ливия осилила, ни разу не я. Но Юлька есть Юлька. Вспомнила совершенно случайно – просто к слову пришлось, когда мы как-то раз о феминизме и патриархальных устоях античного социума дискутировали. Там, если я во всё правильно въехал, вот какая хрень приключилась. В Канны Рим тогда вбухал практически все свои ресурсы, и после того неслыханного разгрома Республика осталась не только без войск, но и без денег. На новые войска и их вооружение потребовались частные пожертвования, в числе которых решили и римских баб слегка раскуркулить. А чтобы этих хвастливых расфуфыренных обезьян не так сильно жаба давила, этот Оппий, которого закон, предложил устроить им форменный коммунизм – никаких цветных тряпок, никаких личных экипажей, а золота каждой иметь не более определённого суммарного веса. Точной величины не помню, но какая-то совсем уж смехотворная, мой перстень-кастет уж всяко тяжелее. Воды с тех пор утекло немало, войну Рим выиграл, финансовые дела поправил – даже компенсация тех прежних пожертвований уже в самом разгаре. А закон тот против роскоши по-прежнему в силе – это ж римляне! Бабы воют и стонут – втихаря давно уже на тот закон насрали, и все, чьим мужьям по карману, многократно сверх того максимума побрякушек накупили – да только ведь на людях же в них хрен покажешься! Закон есть закон, и совсем уж внаглую его попирать не дозволено даже этим скромным и добропорядочным римским матронам. А какая бабе радость от тех побрякушек с тряпками, если ими похвастаться ни перед кем нельзя? Вот и устроили они там массовый бабий бунт, стоило какому-то популисту лишь заикнуться об отмене устаревшего закона. С воплями, с визгом, с демонстрационными шествиями – ага, оранжевая революция, млять! Шлялись ли они по Форуму голышом и размалёванными вроде современных феминисток – об этом история умалчивает, но всё остальное было наверняка. Ну и кто ж выдержит согласованный натиск галдящей толпы разъярённых мегер?

Вот как раз в таких примерно лирических красках Юлька и живописала нам те шекспировские страсти вокруг злосчастного Оппиева закона. А мне ведь вся эта лирика по хрену, мне суть подавай – куда они там ссут. И вот тут-то только этой лиричной нашей, возмущённой моим сугубо утилитарным цинизмом – ага, сволочь и эгоист – вспомнилось, что аж самому Катону пришлось из-за всего этого бабьего безобразия в Риме задержаться и отплытие своё в Испанию отложить. Причём совершенно напрасно – один хрен закон тот отменили, как ни защищал его этот ревнитель старинных добродетелей. Ну, это уже совсем другое дело, это уже – то самое, «куда ссут», с этого бы сразу и начинала. А то – феминизм, феминизм! Но Юлька есть Юлька – из неё мне полезные сведения приходится порой клещами вытягивать…

– Если так – это надолго, ха-ха! – мой тесть тоже моментально сориентировался, «куда тут ссут». – Вопрос животрепещущий, и быстро его не решить – особенно римлянам с этой их страстью к длинным торжественным речам!

– Заболтают, досточтимый, – подтвердил я.

Историчка наша как раз и рассказывала, какие речи там Катон толкал – бабам этим митингующим про приличествующие образцовой римской матроне скромность и равнодушие к тряпкам с побрякушками да про старинные традиционные добродетели – короче, за эдакое коммунистическое нестяжательство их агитировал, как оно и водится обычно за подобного сорта агитаторами. А коллегам-сенаторам – про то, что если бабам вожжи отпустить, так они снова на шею сядут и уже хрен с неё слезут.

– Значит, отец успеет хорошо подготовиться… Кстати, а закон-то Оппиев как? Сохранят или отменят?

– А как ты сам думаешь, досточтимый?

– Значит, отменят. Это хорошо. Повысится спрос на предметы роскоши. Как у тебя с косской тканью?

– Сырья пока маловато, досточтимый, но это поправимо.

На самом деле его уже просто не было, того сырья, Мунни давно всё спряла, а Рам – соткал, и теперь оставалось только дожидаться коконов от следующего поколения шелкопряда – но теперь-то их уже будут многие сотни, а не жалкие десятки. А пока мои индогреки обучают и тренируют будущих помощников на хлопке. Настоящего сырья для полноценной загрузки будущего текстильного цеха у меня ещё нет, но сам этот цех – уже очень даже вырисовывается.

– Ты, Максим, молодец, что за косскую ткань ухватился – как только отменят Оппиев закон, римские матроны с цепи сорвутся и накинутся на все предметы роскоши, – поучал меня тесть. – В торговлю пурпуром тебе не влезть, туда даже мне не влезть, а вот косская ткань – это будет твоё дело, на котором ты хорошо наживёшься. Я поговорю с Ганнибалом – может быть, даже проведём через Совет постановление о нашей монополии лет на десять. А за десять лет ты сам развернёшь дело так, что тебе уже не будут страшны никакие конкуренты. Налоги, конечно, будут приличные, но ты ведь в цену их включишь – пускай римляне платят, ха-ха!

– Так и сделаем, досточтимый, – всё это я давно уже просчитал и сам.

– Ганнибал… Может, ему всё-таки можно как-то помочь удержаться у власти?

– Его же не потерпит Рим. Теперь, когда там у власти группировка Катона, там больше некому защищать Карфаген и Ганнибала…

– Зато есть кому бояться и ненавидеть его, – мрачно закончил за меня Арунтий. – Да, с этим ничего не поделать. Ты говорил, ему придётся даже бежать из города?

– Да, к Антиоху. И