Читать книгу - "Иктанэр и Моизэта - Жан де ля Ир"

Спицион быстро и молчаливо исполнял свои обязанности, убирая тарелки и подавая блюда, которые приходили к нему по маленькой электрической подъемной машине.

Обычно Оксус и монах любили развлечься от своих занятий разговором с Моизэтой, поэтому такое, почти тоскливое молчание за столом четырех человек показалось бы чем-то грозным на взгляд всякого постороннего наблюдателя. Но из собеседников все были так поглощены собственными мыслями, что никому в голову не приходило подумать о странности этого общего молчания.

Когда убрали десерт, Фульбер поднялся первый и обратился к инженеру со следующими словами:

— Сэверак, после сиесты мы вас ждем в лаборатории.

Инженер поклонился. Но в этот раз Моизэта уже заметила обидную фамильярность, с какой монах говорил со своим сотрудником. Она была удивлена этим и не знала, как объяснить себе причину.

После того, как Фульбер и Оксус вместе вышли из комнаты, она осталась один на один с Сэвераком. И тогда во взгляде Сэверака она заметила странное, раньше никогда не замеченное ею, выражение. Это было немое признание в любви, страсть, мольба, любовь. Еще даже не понимая смысла всего этого, молодая девушка уже была неприятно поражена и этим взглядом, и внезапной переменой в обращении инженера.

— Какой странный человек! — проговорила она вполголоса. — Зачем он так на меня посмотрел? Что ему от меня нужно? Отец мне сказал, что отныне он будет всегда за нашим столом. Вот неприятность! Не нравится он мне, и я не знаю сама почему.

Минуты две спустя, Моизэта была уже на своем «кресле Авроры». На голове у нее была лишь простая белая мантилья. Она повернулась так, чтобы лучи солнца не падали ей в лицо, но глаза ее были обращены к той скале, возле которой в первый раз появился загадочный юноша. И полулежа, она отдалась мечтам.

Девушка совершенно ушла в эти райские области мечты, как вдруг какой-то человеческий голос, произнесший неразобранные ею слова, ее бесцеремонно сбросил на землю. Она вскрикнула и повернула в ту сторону голову и увидела в двух шагах от себя инженера Сэверака.

Сэверак, видимо, был очень взволнован; бледный и с неловкими манерами, плохо слушавшимся его голосом он произнес:

— Вы мне позволите здесь присесть? Мне нужно с вами переговорить…

Очень удивившись, Моизэта сначала думала отказать в этой просьбе. Но другая мысль сейчас же изменила это решение. — Может быть он видел молодого человека из моря? — подумала она. И, преодолев свою антипатию к Сэвераку, она попыталась улыбнуться; тем не менее голос ее звучал не особенно любезно, когда она проговорила:

— Садитесь, я вас слушаю, хотя мне кажется странным, что вы желаете со мной говорить не в присутствии моего отца…

Сэверак присел на камень, спиной к морю. Своего взгляда он не сводил с глаз Моизэты. Он заговорил таким тоном, который при всем смущении его не лишен был суровости и простоты:

— Мадмуазель, я буду краток и точен. Уже восемь месяцев, как я питаю в моем сердце то чувство, которое толкает меня на этот дерзкий шаг и которое диктует мне мои слова. Я старался скрыть это чувство. Может быть мне удалось бы затаить его и навеки, если бы сила его не обнаружилась настолько, что могла быть замеченной вопреки моему собственному желанию. И тогда я избрал единственное, достойное мужественного характера решение и явился к вам. Когда я вас увидел в первый раз, почти год тому назад, жизнь меня не манила, и я уже собирался привести в исполнение давно задуманное намерение наложить на себя руки… Вы меня примирили с жизнью. Это было второе ваше влияние на меня. Но это еще не было самое главное. Далее любя жить, я никогда не любил иначе, как умственно. Сердце мое было мертво, или, правильнее, спало летаргическим сном бесчувственности. И это сердце вы первая и единственная пробудили, вы заставили его жить, затрепетать, даже страдать и, может быть, надеяться… Поняли вы теперь меня? Не довольно ли я сказал, чтобы вы узнали, что я вас люблю?

Моизэта вздрогнула. Она уже открыла рот и собиралась заговорить, может быть даже высказать то инстинктивное отвращение, которое внушает ей Сэверак, но тот уже не владел больше собой и воскликнул:

— Я люблю вас! Люблю со всей юностью только что раскрывшегося для любви и жизни сердца. Люблю вас со всей силой ума, которому никогда еще не встречалось неразрешимых задач… Люблю вас…

— Довольно! Довольно! — приказала Моизэта, закрыв руками свое искаженное лицо.

Этот крик сразу обрезал увлечение Сэверака, и он поднялся в ожидании.

Не выдержав всех волнений этого ужасного дня, обрушившихся на ее девственное сердце, Моизэта расплакалась. Сэверак ждал, озадаченный самыми различными впечатлениями. Наконец, нервный кризис Моизэты сразу пресекся. Молодая девушка поднялась. Лицо ее было спокойно, глаза сухи, выражение гордое. Во всей ее фигуре сквозило принятое окончательное и непреклонное решение. Сэверак это понял. Дрожа от плохо сдерживаемого волнения, он стал слушать слова, которым суждено было решить его судьбу.

— Г-н Северак, — заговорила Моизэта таким уверенным голосом, в котором выливается вся мощность женщины, которая решила свой выбор, — в свою очередь и я буду кратка, точна и откровенна. Вы говорите, что любите меня. Верю вам и не имею никакого основания сомневаться. Что касается меня — я вас не люблю.

— Моизэта!

— Выслушайте меня… Нет! Я вас не люблю. Если бы вместо сегодняшнего дня вы мне признались в ваших чувствах вчера, то я вам, может быть, еще ответила бы, что я никогда не испытывала к вам иного чувства, кроме полнейшего безразличия, но, может быть, когда-нибудь я вас и полюблю. Подождем! Вот что я ответила бы вам вчера… так как вчера я еще не знала, я еще не видела… Но сегодня… я уже знаю! Сегодня я солгала бы пред вами и пред собой, если бы подала вам малейшую надежду. И сегодня я вам решительно говорю, г-н Сэверак, я вас не люблю и не полюблю никогда.

Она замолчала. Сэверак позеленел при этих словах, которые были бы жестоки, исходя от много испытавшей женщины, но были вполне естественны в устах невинной девушки. Ему показалось, что кровь застыла у него в жилах. Хотя он и не надеялся на немедленную и полную взаимность чувств, тем не менее он не ожидал такого форменного «нет». И это его поразило, как громом.

— Она любит кого-то! У меня есть соперник, — упорно остановился он. — Кто же это? Надо узнать!

И одушевленный новой силой, которую дает лишь внезапное глубокое, но всемогущее желание борьбы и мести, он поднял голову, посмотрел на девушку и, остановив свой пронзительный взгляд на ее глазах, глухо проговорил:

— Почему вы мне оставили бы какую-нибудь надежду вчера? И почему сегодня вы меня отталкиваете так форменно и бесповоротно? Что вы увидели? Что вы узнали? Кто в несколько часов мог так просветить ваше сердце и так оформить вашу волю?

Яркая краска залила лицо Моизэты. Она широко открыла глаза и, посмотрев на Сэверака с таким выражением превосходства, что тот не выдержал этого взгляда и опустил глаза, проговорила: