Читать книгу - "Туман на родных берегах - Дмитрий Лекух"

Обед, приготовленный очередной дальней Осиной родственницей, подрабатывавшей у его домоуправительницы горничной и кухаркой одновременно, вновь произвел на Никиту сильнейшее впечатление.

Таяли на языке копченые по-горячему черноморские ставридки и знаменитая одесская барабулька, задорно хрустели на зубах свежие огурчики, блестели росой пучки молодого зеленого лука, петрушки и сельдерея, хрустел красный редис, подмигивал фиолетово базилик, искрились разломами исполинские розовые помидоры.

Оглушающе пах острым мясом и луком огромный осетинский пирог.

Дымились в небольших плошках густая кавказская солянка, красная жгучая фасоль с травами и овощное рагу.

Белела паром молодая картошка под густой деревенской сметаной.

Густо искрилось в грубых двухсотграммовых стаканах молодое, немного шипучее вино.

Сладко шипели жареные с чесноком баклажаны.

Плакал густыми слезами свежий кавказский сыр.

Было хорошо…

Насытившись, оба немного расслабились, однако у Ворчакова все же тускло сосало под ложечкой: что-то он – не они, а он, лично ответственный за безопасность Вождя, – упустил.

Что-то важное.

– Скажите, Осип, – вздыхает, отхлебывая молодое вино, – вы в современной музыке как, разбираетесь?

Шор фыркнул.

Отошел ненадолго в дом, вернулся, бросил на обеденный стол, заботливо убранный хозяйкой, пару пачек заканчивающегося у Ворчакова питерского «Дюшеса».

– В молодости, – закуривает, – неплохо танцевал под негритянский джаз. И разумеется, очень любил танго. Сейчас уже должность не позволяет. Начальник угро, кривляющийся, как черножопая обезьяна, – это неприлично. Особенно если этот начальник, хоть и крещеный, но как ни крути – еврей…

Никита с благодарностью спрятал одну из принесенных Осипом пачек в карман легкого, по одесской жаре, льняного пиджака.

Улыбнулся.

– Вопрос вашего происхождения, Осип Беньяминович, – смеется, – я постараюсь более не поднимать. Вы отличный сыскарь и преданный России государственный служащий, это главное. Хотя сейчас, как вы понимаете, я не об этом. У нас не так давно состоялся с Валентином Петровичем весьма странный разговор. Его почему-то беспокоит один негритянский спиричуэл. Некая мелодия под названием «Туман на родных берегах». Вам это ни о чем не говорит?

Шор почесал бритый затылок и странно скривился.

– Нет, – отвечает, – я даже мелодии такой ни разу не слышал. А вы это к чему?

– Да если честно – ни к чему. Вождь ничего не говорит просто так, не по делу. А тут – обратил наше с Лаврентием внимание на эту композицию, которую я, как и вы, ни разу не слышал. Вот мне и подумалось: может, это песенка из вашей совместной юности. Мне очень не нравятся подобные загадки, на которые я не знаю ответа.

Осип понимающе кивнул.

– Валентин и вправду не любит говорить загадками, предпочитает определенность. Именно потому он и не стал поэтом, хотя способности, несомненно, имел. Но вы не там ищете, Никита Владимирович. В нашей юности были другие песни. Совсем другие… Может, попросить чаю? Или кофе сварить?

Никита на секунду задумался.

– Лучше кофе. А то наелись от пуза, может в сон потянуть. Нам с вами сегодня еще работать…

Шор словно бы на секунду задумался, а потом заразительно, немного по-детски рассмеялся.

– Заседание продолжается, господа присяжные заседатели! Но командовать парадом тут буду я. Поэтому мы с вами сначала распорядимся заварить нам зеленого чая, для бодрости и пищеварения. А потом я растоплю мангал и изображу настоящий турецкий кофе в песке, очень крепкий и сладкий. Спать точно не захочется. Как, согласны?!

Никита, тоже смеясь, развел руки в стороны:

– Вы, Ося, и мертвого уговорите. А пока, до чая, может, еще вина? И давайте-ка попробуем порассуждать, чем могла напугать нашего Валентина Петровича невинная негритянская мелодия. Вот не идет она у меня из головы, и все тут. Боюсь что-то важное упустить. А в моем деле, как и в вашем, Осип, сами понимаете, мелочей не бывает.