Читать книгу - "Зверогон - Лариса Петровичева"

и Литвинцева обратилась: на полу возник лемур катта. Он подхватил зверька под пушистое брюшко – зверек оказался удивительно плотным, словно мешок с мокрым песком, да еще и проворными лапами, одна из которых тотчас же заехала Филину по физиономии.

– Наглец! – взвизгнула Литвинцева, вернув человеческий облик, но при этом не выворачиваясь из Владовых объятий. – Руки при себе держи!

Еще одна пощечина – но Филин чувствовал, что Литвинцева бьет не в полную силу. Это было не выражением гнева, а приглашением к игре – сколько раз она уже играла в такие игры? И как до сих пор не поняла, что теперь они не соблазнительны, а смешны?

Влад отстранился. Демонстративно поднял руки вверх: мол, не трогаю вас, не бойтесь – и в глазах Литвинцевой проступило отчетливое разочарование.

– Когда у вас спектакль? – спросил он.

Тонкие губы, накрашенные алой помадой, брезгливо скривились. Маргарита снова взяла сигарету.

– Эти интриганы лишили меня сцены! – сообщила она. – Стоило Мироше уйти в отставку, как эти театральные змеи решили, что могут на меня шипеть! Вы бы знали, сколько интриг было, сколько грязи на меня вылилось! Антонов, конечно, сказал, что я могу осенью выйти в роли графини Альмавива, но… Даже не знаю.

Филин покосился в сторону Арины: девушка смотрела так, словно знала и Антонова, главного режиссера Турьевского драматического, и Мирона Петровича Потоцкого, бывшего мэра города.

Он невольно задумался о двойниках в разных мирах. Раз там был Петр Великий и Мирон Потоцкий, то должен быть и Окопченко. Психопат с манией величия.

– Если что, он просто унесет лемура в рюкзаке, – сказал Филин, по-прежнему глядя на Арину. – Выбросит где-нибудь на свалке или за городом, никто на него и внимания не обратит.

Глаза Маргариты округлились.

– Как вы смеете? – воскликнула она, и в голосе зазвучали истерические нотки. – Меня… в рюкзаке? На свалке? О чем вы вообще говорите?!

Филин вздохнул.

– Маргарита, в городе действует убийца. Я сегодня пытался запустить программу защиты его возможных жертв, но начальство уперлось и ничего не разрешило. Сможете несколько дней не выходить из дома и не открывать никому дверь?

Теперь Маргарита смотрела так, словно Филин предложил ей оголиться – а вот денег и профита за это не предложил. Кажется, она даже не испугалась.

Подумаешь, убийца! И не таких встречали, и не таких своим очарованием окутывали.

– Вы не понимаете, о чем говорите, – процедила она. – Я актриса! Ко мне приходят поклонники, любители искусства… Как я могу их лишить общения?

– Как вы можете лишить себя жизни? – спросил Филин, надеясь, что его голос звучит искренне, а не ернически. – Лишить всех своего искусства, своей красоты?

Маргарита прикрыла рот. Похлопала ресницами.

– Он убивает экзотов. Забирает их Тени, – продолжал Филин. – Способен повлиять на вас так, что вы и сопротивляться-то ему не сможете. Единственная возможность спастись – оставаться несколько дней дома и никому не открывать. Мы достанем гада, но вы не должны выходить. И впускать кого-то. Поверьте мне, Марго, это не шутки. Это очень опасно.

Зеленцов был прав. Нет повода запускать программу защиты там, где может быть просто убийство из ревности. Но Филин не в силах был просто сидеть сложа руки и ждать.

Видимо, он говорил серьезно – потому что Литвинцева вдруг кивнула.

– Ну хорошо, – сказала она. – Пару дней я побуду взаперти… но обещайте мне кое-что!

Филин кивнул с угрюмой мрачностью официального лица.

– Все, что угодно.

– Вы, молодой человек, обязательно придете ко мне в гости, когда поймаете своего маньяка, – улыбнулась Литвинцева и снисходительно посмотрела в сторону Арины. – Приготовлю десерт. Очень вкусный. Специально для вас.

***

После визита к бывшей актрисе Арине резко захотелось вымыть руки.

Она терпеть не могла таких женщин, гордых, ломливых и своенравных. Пушкин, видимо, встречал не одну такую.

Хуже всего было то, что Арина не могла объяснить себе, что именно ей не нравится. Человек имеет право быть любым, он живет не для того, чтобы соответствовать чужим ожиданиям и ублажать чужой взор. Да и вообще, Арина не старая бабка, чтобы в каждой женщине видеть шлюху.

Но да, ей не понравилось, как эта актриска погорелого театра смотрела на Влада. Так, словно он был ее вещью, она не сомневалась в своих чарах и могла присвоить его в любой момент.

Приходите в гости, десерт приготовлю. Бе-бе-бе.

Арина никогда не была такой. Обычно она робела, если человек ей нравился – робела и отчаянно завидовала девчонкам, которые были уверены в своем очаровании, и эта уверенность переходила ко всем окружающим. А от осознания зависти становилось еще хуже и просто хотелось забиться куда-то, чтобы не отсвечивать.

– Как вы думаете, она послушается? – спросила Арина, когда они вышли на Советскую и пошли в сторону “Куба” – двухэтажного торгового центра с черной облицовкой, построенного на месте бывшего театра кукол. В точности такой же был и в мире Арины, и вывески на фасаде ничем не отличались от тех, которые она видела, проезжая мимо.

– Надеюсь, – угрюмо кивнул Филин. – Я старался быть убедительным.

– Наверно, вам нужно было остаться с ней. Поубеждать еще, – сказала Арина и мысленно дала себе по голове. Влад усмехнулся.

– Не люблю я таких стареющих кокеток, – признался он. Мимо пролетела парочка на самокате, и Филин развернулся и пробормотал что-то отчетливо нецензурное им вслед.

В Турьевске-на-другой-стороне катались точно так же. Однажды Арина попыталась встать на самокат, но сразу же свалилась с него, как только он поехал. Кататься она не умела, а научить было некому.

– А каких любите? – спросила Арина. Филин посмотрел на нее с мягким теплом – так, словно она была для него хорошим другом, но никогда не стала бы кем-то большим. Никогда не стала бы такой, как юная Литвинцева, к ногам которой летели букеты и сердца.

Арине сделалось тоскливо.

– А вы с какой целью интересуетесь? – полюбопытствовал Филин. Подошел к бургерной с лазерным мечом на вывеске, и Арина заметила:

– Там хорошая шаурма. У нас.

– У нас тоже, – кивнул Влад, сделав заказ. – Так вы не ответили на мой вопрос.

Парень за прилавком принялся ловко скручивать шаурму. Рыжие волосы под тонкой поварской шапочкой были похожи на тлеющее пламя. А в Турьевске Арины в этой бургерной работал белобрысый крепыш, который клал курицу на лаваш с таким страдальческим видом, словно каждый покупатель объедал его лично.

Впрочем, Арина давно не была в центре города. Может, белобрысый уволился, и на его место встал рыжий.

– Просто. Я же ничего о вас не знаю, – ответила Арина.

Филин улыбнулся. Протянул ей горячий