Читать книгу - "Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров"

и каждый год обновляли. Скоро совсем похолодает, и посиделки на улице надолго прекратятся. В холодное время и до самого тепла мальчишки обычно толкались дома у Витьки Воробьева или Васьки Голотова.

У них родители не ругаются, когда ребята приходят. Да и у друганов свои комнаты имеются, пусть и маленькие. Семьи у товарищей, можно сказать, зажиточные по советским меркам. Во всяком случае, так взрослые говорят. Дома добротные, отцы сами строили. Да и старики не ворчат, у обоих друзей-товарищей и бабки и деды живы и живут с ними.

А вот у Леньки Голубева мамка не сильно гостей привечает, потому что батька сильно пьющий. А кто сейчас не пьет? Поэтому когда друганы приходят к Леньке во двор, то собираются на военный совет в сарае. Это если батя с работы придет на своих двоих, и спать ляжет. А если примется колобродить, то Ленька и сам со двора уходил к деду с бабкой. Они у него хоть и старенькие, да свое хозяйство все еще держат. Живут на окраине села в небольшом деревянном домишке.

Уж сколько пацаны говорили другу, мол, переходи жить к бабке с дедом, там и спокойнее и батька не достанет. Дед зятя сильно недолюбливал, об это все на селе знали. Потому если Ленька попросится в дом к старикам, они с радостью согласятся. И внук рядом, и сами под приглядом.

Хотя бабу Фросю, несмотря на почтенный возраст, сложно представить в ситуации, когда за ней надобно приглядывать. Такая сама кого хошь отоварит поленом вдоль хребта, ежели что не по её приключится.

Но Ленька отказывался, говорил, что не может мать один на один с батей оставить. Впрочем, батя у Леньки был вроде как и не настоящий, а отчим. Настоящий в городе сгинул, на заработках. Мамка Леньки долго горевала, да все же вышла замуж за тракториста. Одной-то трудно пацана поднимать.

Потом у Леньки братишка младший народился. Только не повезло пацаненку, скончался по зиме. Заболел чем-то, сильно заболел и как-то враз помер. Даже врачи спасти не смогли. Говорят, что-то уже больно страшное и скоротечное случилось. Мальчишки в том не разбирались, но со слов взрослых знали, что сгорел сынишка младший у Голубевых за три месяца А отчего и почему пацаны и не спрашивали. Друга поддержали — это главное.

Вот с тех пор отчим у Леньки и запил по-черному. Уж сколько ей отец с матерью говорили: уходи, но Ленькина мамка отказывалась разводиться и возвращаться в отчий дом. Стыдно это, разведенкой-то жить. Да и кто за мужем непутёвым присмотрит, пропадет ведь. Так объясняла мамка Витька Заречного.

Ну а Ленькино решение мать не бросать пацаны сильно уважали. Мамка — это святое, за мамку и за Родину наши фашистов били. Ну и за Сталина, конечно. Но Родина — она же как мать, поэтому пацаны твердо поклялись матерей своих в обиду, да и ничьих тоже.

А девчонок иногда и погонять можно. А то чего они носы задирают и шушукаются по углам. Да еще и прогоняют, не делятся секретами.

— И чего придумал? — первым поинтересовался Витька.

— Салют! — с горящими глазами выдохнул Ленька, плюхаясь на полено в шалаше, который пацаны соорудили в самом дальнем углу за двором у Борьки Усатого. Усатый — это фамилия у Борьки такая. По солидному друганы называли Борьку Усач.

— Чего за салют?

— Какой еще салют?

— Так деньги надобно! Он, знаешь, сколько стоит! — заговорили мальчишки, перебивая друг друга. Но слово, сказанное вечным заводилой компании семиклассников, уже поселилось в юных умах, фантазия заработала и понеслась вскачь.

— Денег не надо. И вовсе не дорого, — заверил парней Ленька. — Я все продумал. Верное дело, сами соорудим!

— Да из чего? Пороха нет, а из чего пулять-то? — выдвинул последний аргумент Ванька Коновалов.

— Мне дед верный рецепт рассказал, — горделиво выдал Ленька.

— Прям-таки дед? А ремня сразу не выписал? — засомневался Витька.

Витька он всегда до последнего сомневался во всех приключениях. Но друганы за это на него не обижались. Своими сомнениями Витька только пользу приносил. Мальчишки, выдвигая раз за разом контраргументы против Витькиных возражений, улучшили план нового приключения, углубляли и расширяли.

Правда, отчего-то родители все равно потом наказывали дружную компанию. Но это ж взрослые, с ними всегда так. У них одно на уме: хорошо учись и поведение соблюдай. А жить-то когда? Школу закончишь и все, жизнь закончилась. Там или опять учись, или на работу ступай. Все веселье мимо и проходит. А потом еще и женись.

Пацаны поклялись друг другу, что ни за что и никогда не женятся. Все беды от девчонок. Вечно они не вовремя сунут нос в пацанские дела, и наябедничают взрослым. Поклялись друганы по-настоящему, как в книгах про настоящую дружбу. На крови.

За резаные ладони товарищам от родителей попало, но мальчишки страшную клятву не выдали, стояли горой, молчали. Впрочем, родители не слишком вникали, отчего это у веселой пятерки друзей-товарищей вдруг появились совершенно одинаковые раны. Честно говоря, про порезы никто бы и не узнал, но раны пришлось бинтовать, вот родители и заметили бы.

— Слушай сюда, мужики, — велел Ленька и полез в карман. — Вот чего добыл! — Голубев с гордостью оглядел товарищей, блестя глазами от предвкушения.

— Это чего такое? — осторожно потрогав пальцем странные бесцветные кристаллы, поинтересовался Витька.

— Селитра!

— И зачем она? — с сомнением уточнил Ванька.

— Чтобы салют делать, — выпалил Ленька. — Ясно же.

— Это как? — разом спросили друганы.

— А вот как! Надо еще березовый уголь раздобыть и серу, — Ленька подумал, подумал и добавил. — Для пущей удачи еще спичечных головок добавим, чтобы наверняка.

— За спички батя ремнем отходит, — с сомнением покачал головой Витька.

— Да всего-то коробочек один и надо. Каждый возьмет по десять штук, лучше по пятнадцать, и никто не заметит, — заверил Ленька

— Ну, если по десять, тогда ладно, — кивнул Витька. — Ну а дальше чего?

— А того! Смешаем, скатаем ракетки и запалим на День учителя. Устроим нашим учителям самый настоящий салют! Ну а что, праздник же! Как на День Победы! — азартно размахивая руками, Ленька в красках поведал друганам свою задумку.

— Так то День Победы… — снова засомневался Витька. — А учителям чего?

— А что наши не воевали, что ли? — возмутился Борька.