Читать книгу - "Старшая ветвь - Алекс Рудин"

Краем глаза я следил за птицей, не переставая удивляться тому, что она совершенно не боится человека. То есть, меня.

Когда я подошел к могиле, ворон не улетел. Отскочил на пару шагов и принялся внимательно наблюдать за мной. Я воткнул рядом с курганом жердь, которой ворочал камни, и глубоко вдавил её в мягкую лесную землю.

— Хоть какая-то примета, — объяснил я ворону. — Что ж, вот и настало твое время, волшебная птица. Прояви свои магические способности и выведи меня обратно к человеческому жилью.

Ворон словно только этого и ждал. Захлопав крыльями, он взлетел на ближайшую сосну и оглянулся на меня.

— Только постарайся вести так, чтобы я запомнил дорогу, — добавил я. — Мне ведь еще сюда возвращаться. Не уверен, что ты захочешь постоянно работать проводником.

Ворон тихо и протяжно каркнул, словно соглашаясь со мной, а потом сделал то, чего я совершенно от него не ожидал. Слетев с ветки, он уселся на землю буквально в шаге от меня и пристально посмотрел на меня блестящим глазом.

Я ощутил в груди мягкий толчок магического дара. Повинуясь его сигналу, посмотрел в глаза ворона. Голова мгновенно закружилась.

В какой-то момент я понял, что смотрю не на птицу, а вижу свое собственное растерянное лицо. Часть моего сознания каким-то образом переместилась в ворона, и теперь я видел себя его глазами. Стоило мне осознать это, как ворон взмахнул крыльями и взмыл в небо над Сосновским лесом.

Мимо промелькнули макушки сосен. Голова снова закружилась. Я поймал себя на мысли, что опасаюсь упасть с такой высоты. Эта мысль показалась мне настолько смешной и нелепой, что я расхохотался. И почти сразу пришло ощущение свободы.

Внизу колыхалось колючее зеленое море. Ворон медленно летел над самыми макушками сосен. Я чувствовал, как ветер треплет его оперение. От сосен ложились на землю короткие прямые тени.

— Поднимись чуть выше, — попросил я ворона. — Я хочу увидеть окрестности.

Ворон послушно поднялся выше. Деревья внизу стали совсем маленькими. Я увидел темную складку глубокого оврага. Она тянулась через лес, словно старый шрам, и выходила прямо к недавно расчищенной просеке. А просека, в свою очередь, вела к озеру, которое блестело на горизонте. До него было верст пять или шесть. Два часа ходьбы спокойным шагом, не больше. К тому же просека стороной обходила болото, через которое ворон привел меня к старой могиле.

— Получается, мы могли добраться до нужного места по твердой земле, — усмехнулся я. — Вовсе не обязательно было пробираться через трясину.

И стал глядеть вниз, запоминая дорогу.

Когда я уже начал привыкать к ощущению полета, ворон оглушительно каркнул. Голова у меня снова закружилась.

Придя в себя, я обнаружил, что сижу на земле, прислонившись спиной к сосновому стволу. Удивленно поднял голову и увидел высоко в небе едва заметную черную точку. Магический дар в груди встрепенулся в последний раз и окончательно успокоился.

— Кажется, это какая-то способность природной магии, — пробормотал я, поднимаясь с земли. — Надо будет уточнить у Анны Владимировны.

Идя вдоль оврага в сторону просеки, я почувствовал, как лесная тишина передо мной уплотнилась, а потом лопнула с едва слышным звуком, похожим на звон тонкого стекла. Это я пересек магическую границу, которая окружала сердце Сосновского леса.

И почти сразу пришел зов от Никиты Михайловича.

— Мы только что встретились с адвокатом Стригаловым, — сообщил он. — Николай Сосновский получил письмо.

— Что же пишет покойный граф? — поинтересовался я.

— Не знаю, — коротко ответил Зотов. — Я запретил Сосновскому вскрывать письмо в присутствии адвоката. Мы сейчас выезжаем к вам. Вместе и почитаем.

Глава 10

К дому Брусницына я подошел часа через полтора. Все это время ворон кружил над моей головой. Убедившись, что я добрался до берега озера, он пронзительно каркнул на прощание и полетел в сторону леса.

Брусницын готовил обед. В кастрюле на жаровне кипела картошка, а лесничий деревянной лопаткой помешивал на сковороде шипящие грибы. Пахло в кухне так, что я поневоле проглотил слюну.

— В лесу гуляли, Александр Васильевич? — не оборачиваясь, спросил Брусницын.

— В лесу, — ответил я. — Не стал вас дожидаться, не хотел терять время. Извините, если заставил поволноваться.

— Я не волновался, — возразил Брусницын, помешивая жаркое. — Лес вас принял, значит, он вас не обидит. Что-нибудь нашли?

— Кое-что, — ответил я. — Скажите, вы знаете в лесу такой глубокий овраг? Он еще идет вправо от просеки, параллельно озеру.

Брусницын снял сковороду с огня и отставил ее в сторону. Затем повернулся ко мне.

— Знаю, — сказал он.

— Я прогулялся вдоль этого оврага, — улыбнулся я. — Видел там любопытную кучу камней. Камни очень старые, но сами они не могли скатиться со склона. Кто-то их собрал. Мне показалось, что это похоже на могилу.

— Я знаю это место, — кивнул Брусницын, и пристально поглядел на меня. — Значит, лес подпустил вас к своему сердцу?

— Выходит, что так, — не стал скрывать я. — Скажите, вы никогда не пытались узнать, что там под камнями?

— Нет, — покачал головой Брусницын. — Это не мое дело. Я стараюсь как можно меньше тревожить лес.

— Что ж, это разумно, — кивнул я.

Подумав, я решил пока не говорить Брусницыну о том, что нашел в кургане скелет и золотой амулет графов Сосновских.

— Сюда едет начальник тайной службы, — вместо этого сказал я. — Нам нужно его встретить.

— Мы успеем пообедать? — спокойно спросил лесничий.

Я покачал головой.

— Вряд ли. Лучше нам выехать немедленно. Никита Михайлович ездит очень быстро, скоро он будет в Сосновке.

— Как скажете, — согласился Брусницын.

Движением руки он погасил жаровню и вышел на улицу.

* * *

Мы приехали в Сосновку на пять минут раньше Никиты Михайловича. Черный мобиль Зотова свернул с дороги к городскому пляжу и остановился. Он выглядел хищным зверем на фоне мирной деревушки. Никита Михайлович вышел из мобиля и с удовольствием огляделся.

— Добрый день, господин Тайновидец, — чуть насмешливо кивнул он мне. — Вижу, вы специально выбираете для своих приключений самые красивые места. Оцените, какая здесь тишина, покой.

Он сделал вид, что прислушивается к деревенской тишине.

— Вот бы поселиться здесь на пенсии, — мечтательно произнес