Читать книгу - "Песочный человек. Повести и рассказы - Владимир Иванович Миркин"

– Точно, – согласился я. – Так и сделаю, как я сразу об этом не догадался.

– Но самая подозрительная станция – 96-й км, – продолжал сосед. – Здесь всегда что-то происходит. Посадка пассажиров не предусмотрена, но воры как-то проникают внутрь вагона… или ключ от вагона имеют, или проводник впускает – не знаю.

– Не может быть, – удивленно произнес я. – А как же милиция?

– Да какая милиция! – воскликнул сосед, в сердцах ударив себя по бедрам. – Полный беспредел! Я сам на прошлой неделе на этой станции хотел выйти покурить. Было около двух часов ночи. Открываю дверь, а по вагону два армянина с волыной разгуливают, как у себя дома. Морды бандитские, такие приснятся – всю ночь спать не будешь. У меня сразу пропало желание курить.

Сосед на мгновение замолчал и вытер платком мокрое от пота лицо.

– Я не рискнул выходить из купе, долго не мог заснуть, все прислушивался к шорохам за дверью. На следующее утро я узнал, что в нашем вагоне два купе вскрыли. Особенно пострадал один бизнесмен, у него из куртки крупную сумму денег вытащили вместе с документами. Я думаю, что грабили по наводке. Хорошо хоть все целые остались… Вот такие дела. Кстати, наш проводник, по-моему, тоже армянин – очень подозрительный тип. Поэтому не забудьте что-нибудь вставить в углубление под стопором – верное средство от воров, да и до станции 96-й км осталось два часа.

– Так и сделаю, – согласился я с доводами соседа и, пожелав ему спокойной ночи, зашел к себе в купе.

Рассказ о грабителях не выходил у меня из головы. Я вытащил из портфеля паспорт и деньги и положил их под подушку. Расстелив постель, я лег в час ночи, на душе у меня было неспокойно. Наконец я заснул тревожным сном, мне снилось, что в вагон проник преступник в черной маске, с огромным револьвером в руке, и ломится в соседнее купе.

– Помогите, помогите! – откуда-то из-за стенки раздавался сдавленный женский голос. Я думал, что все это мне снится, но крики раздавались все отчетливее и отчетливее. От этого я проснулся. В купе было темно, только на стенах мерцали отблески фонарей. Поезд стоял на небольшой станции. Неожиданно за стенкой соседнего купе раздался женский визг, затем хлопнула дверь – и все стихло. Я приподнял голову и стал прислушиваться к подозрительным шорохам около моей двери. Сбоку от двери что-то зашуршало, из щели между стенкой вагона и дверью вылез какой-то плоский предмет, похожий на линейку, и защелкнул стопор. Через несколько секунд дверь открылась, и я увидел в проеме двери двух мужчин: один огромный под метр девяносто, другой на голову ниже. Они были одеты в кожаные куртки и внешне похожи на армян.

– Что вам нужно? – как можно громче спросил я.

– Жору ищем, – ответил верзила и уперся ногой в открытую дверь так, чтобы я не смог ее закрыть. И тут у меня сработал инстинкт самосохранения. Я быстро вскочил с постели и ударил его пяткой по голени. Верзила взвыл и убрал ногу. На какое-то мгновение бандиты остановились, удивленные моей дерзостью. Воспользовавшись их замешательством, я быстро захлопнул дверь и закрыл ее изнутри.

Снаружи все затихло. Я установил стопор в горизонтальном положении и вспомнил о линейке. Надо было чем-то заполнить углубление под стопором. Я стал лихорадочно рыться в сумке в поисках бумаги или спичечного коробка. Наконец я нашел пластилин, который купил для дочери. Спасение было найдено. Отломив кусок пластилина, я вставил его в углубление под стопором.

Неожиданно из боковой щели опять появилась линейка и несколько раз ударила по защелке. Пластилин выпал, и стопор захлопнулся. Однако я не растерялся. Одной рукой я схватил линейку, а другой удерживал стопор в горизонтальном положении. Так я простоял несколько минут. Затем я отпустил линейку, и она вылезла обратно из купе. За дверью послышалась брань, и все стихло.

Минут десять я не выходил из купе. Наконец, когда поезд тронулся, я приоткрыл дверь и увидел, что все пассажиры стоят в коридоре. Они были крайне напуганы налетом грабителей. Через несколько минут появился проводник.

– Это вы бандитам вагон открыли, – сказал ему кто-то из пассажиров. – Вы с ними одной национальности, мы вам не доверяем.

Все стали требовать прихода бригадира. Проводник ушел и через десять минут вернулся с бригадиром, тоже армянином. Возмущению пассажиров не было предела.

– Вы тут все заодно, – кричали они.

– Одна шайка – лейка! Мы на вас письмо в милицию напишем.

Бригадир с проводником свою причастность к налету категорически отрицали, однако никто им не верил. Пассажиры не спали всю ночь и писали письмо в милицию. Я тоже заснул только под утро. Когда приехали в Киев, я подписал письмо и с облегчением вышел на платформу. Какова судьба этого письма, я не знаю, но этот случай я запомнил навсегда. И еще иногда с грустью вспоминаю свою жизнь в те годы, которая, как мне кажется, была хоть и трудной, но зато более интересной и насыщенной, чем сейчас.

По смородину, или Грабители-спасители

С тех пор прошло уже более тридцати лет, а мне все кажется, что я помню каждую мелочь, каждую деталь той, другой жизни, название которой – детство. Это далекое и удивительное время почему-то всегда связывается в моем сознании с жарким летом, купанием в балке, с набегами на колхозный баштан, сад и, уж конечно, с походами по смородину… Но из всех этих незабываемых и неповторимых страниц детства особенно ярко врезалась мне в память одна почти невероятная история, которая произошла со мной и моими приятелями в те годы.

Может быть, это связано с теми драматическими событиями, которые чередовались в тот день, как в детективном жанре: от разгула стихии и банального ограбления до неожиданного чудесного спасения… Но самым поразительным было в этой истории то, что благородными спасителями оказались… ни за что не поверите – все те же грабители. Но начнем все по порядку.

В то утро мы собрались в центре деревни, у любимого местной детворой «пацанского» дерева – огромной развесистой акации, растущей около старого заброшенного клуба. Нас было четверо: Митька, самый старший из нас и на голову выше всех, был самым крепким и выносливым, несмотря на свои мускулистые плечи и руки, он был очень строен, сказывалась привычка много ходить пешком; Жорик, мой одногодка и троюродный брат, был веселым малым и душой компании; Розуваев, самый младший из нас и по возрасту, и по внешнему виду, был