Читать книгу - "Иномерники - Николай Басов"

Новый институт действительно имел круглую форму, довольно широко раскинув прозрачный купол, под которым разбили что-то вроде большого парка, чуть не в километр диаметром, с разными экзотическими растениями, птицами ярких расцветок, всякими насекомыми и даже с семейством обезьян-капуцинов, которые принялись тут же всем досаждать. Порой настолько, что и посидеть тихо на лавочке под подрастающими платанами оказывалось затруднительно, по мнению этих новых хозяев парка, требовалось еще свое местечко отстоять силой или выкупить бананами, сушеными финиками или хотя бы чипсами. Зачем понадобилась эта сомнительная роскошь с капуцинами, никто даже из руководства Центра не мог объяснить.

Вокруг главного купола устроили восемь пристроек, и каждая имела очень серьезный уровень биозащиты, не высший, не такой, что человека, прежде чем впустить внутрь или выпустить после работы, требовалось почти убить разного рода очищениями и промывками, внешними-внутренними и какими-то еще, но тоже весьма высокий. Достаточный, по мнению руководства, чтобы, допустим, удержать тварей, подобных той, которая перевоплотилась в Шустермана. Даже если бы они стали просачиваться снова из Чистилища на Землю, то дальше этих корпусов не прошли бы… Правда, у некоторых оставались сомнения на этот счет, ведь тварь почти пробилась через стену, почти ушла в соседнее помещение, но об этом никому не хотелось думать, даже теоретикам, потому что ничего, достойного называться серьезной гипотезой, они так и не придумали.

У них, у теоретиков, вообще ничего не получилось с исследованием впаявшейся в бетон синей многощупальцевой твари, застреленной лейтенантом, фамилия которого оказалась Шершнев и который получил должность замдиректора по безопасности нового Центра. Зверюга еще до приезда биологов стала рассыпаться в сухую и колючую пыль, и как ее ни собирали, большая часть исчезла, попросту испарилась. Причем стена, когда ее потом изучали, оказалась совершенно неизмененной, обычной, словно в ней и не было никогда того, во что обратился Геннадий Шустерман.

Ромка слышал, что у научников вообще возникли довольно сильные споры о том, как это все могло произойти. Допустим, можно ли было считать синюю тварь хотя бы частично человеческим мутантом, и куда подевались пули, которыми в нее бил не растерявшийся Шершнев. По числу гильз высчитали, что лейтенант выстрелил все девять раз из пистолета и тридцать шесть – из автомата. Насквозь тварюгу пробили двадцать пуль, они потом ударили в стекло, в стену, в приборы на пульте и у стены. А следовательно, двадцать пять из них либо застряли в туше вылезшего из Чистилища чудища, либо – была даже такая идея – ушли в само Чистилище, потому что, возможно, тварь все еще находилась частично там, соединяясь с иным измерением какой-то долей своего тела, или существования, допустим, тем, что заменяло ей пси-способности людей. Ведь был же у нее какой-то аналог человеческого пси, который позволил ей преодолеть барьер между миром нашим и тем, из которого она вылезла? Вероятно, был, иначе все становилось и вовсе непонятно.

Но эти раздумья научников Романа не слишком занимали. Какое-то время его куда больше интересовало странное совпадение, а именно: неподалеку от нового центра находился какой-то жутковатый институт животной пси-энергетики, где пробовали, по словам тамошних ученых… в общем, пробовали они определить часть души, свойственной зверям. Это не могло быть случайностью, это было кем-то совсем неплохо задуманное продолжение их собственных экспериментов, но каких, зачем и что из этого могло произойти? Разумеется, таким мелким сошкам, как Роман Вересаев, об этом никто и не думал сколько-то внятно объяснить.

Впрочем, и некому было толком что-либо объяснять, с бионаучниками они сотрудничали слабо, пока, по крайней мере. Правда, частенько пересекались в лучшем ресторанчике в ближайшем городке или в одном из кабачков, устроенных для туристов вокруг Аркаимского заповедника. А заповедник этот на самом деле представлял собой весьма примечательное туристическое образование, был всегда полон совсем уж незнакомых людей, что оказывалось в высшей степени полезно, потому что за годы жизни в школе, при относительной, но все же довольно серьезной изоляции от мира, постоянно находясь в кругу одних и тех же сотрудников, многим начинало казаться, что из школы следовало бежать без оглядки. Совсем не лучшая психологическая настройка для работы.

Кстати, если уж совсем вдаваться в опыты биопси-исследователей из соседственного института, они признавались, что взялись за некоторые научные темы, касающиеся того, как можно выдрессировать высшие породы зверей – обезьян, собак и дельфинов – для генерации пси-энергий, близких к человеческим. И она у них, у зверюшек, получалась куда чище, сильнее и отчетливей, хотя, разумеется, оставалась животной, механической, без способности к тонким настройкам, изменениям и конкретному применению в пси-резонаторах.

И еще Ромка полагал, что те несколько «ныряний» в Чистилище, которые они сделали на новом месте, проверяя оборудование и обучаясь новым возможностям на модернизированных машинах, отличнейшим образом разрушили вполне дурацкую гипотезу о том, что не пси-энергии иномерников являлись неким «ключом» к забросу параскафов в Чистилище, а само место старта. Гипотеза эта, без сомнения, возникла из того факта, что многие так называемые парапсихологи в своих, гм… свидетельствах и описаниях случаев непроизвольной телепортации или исчезновения людей слишком уж часто упоминали о каких-то порталах и жестко привязанных к местности паранормальных зонах. И вот после их испытаний уже здесь стало понятно, что местность, как ее ни рассматривай, ни при чем и сама по себе ничего не значит.

Ромка потянулся. Он уже побродил часа два по здешней степи, а теперь присел на своем любимом холме, посматривая с его склона на круглые купола Центра, расположенного в широкой долине, на изумительную расцветку закатного неба, ошеломляюще прекрасную, после которой даже ему, весьма далекому от живописи или желания щелкать фотокамерой, начинало казаться, что он бы мог, допустим, полюбить абстрактные картины, если бы они хоть вполовину были выполнены с таким же размахом и талантом, так же сильно и выразительно, как то, что он видел на небосклоне.

Сидеть было приятно. Мелкие камешки, которые попадались на этом холме, не слишком досаждали через ткань джинсов, следовало только чуть расчистить себе местечко. А место у него каким-то образом образовалось едва ли не постоянное, он ходил сюда уже… долго ходил, еще снег не сошел, а он уже бывал тут, приглядывал себе лучший ракурс на постройки Центра. До самого купола было километра три, не больше, но и не меньше.

Поэтому, лениво размышлял он, человеку, фигурка которого отделилась от главного выезда из зданий и резко свернула в его сторону, потребуется не менее получаса, чтобы обнаружить его здесь. Он не сомневался, что это Веселкина, она взялась его опекать в последнее время, и хотя Ромка понимал, что девушка старается изо всех сил, ответить ей взаимностью или хотя бы как-то имитировать чувства, до которых женщины всегда охочи, он не мог.

Но чтобы еще немного посидеть-подумать-побездельничать, время было. Тренировочные «заходы» в Чистилище проводились, дабы проверить любопытную тему, которую придумала Мира Колбри. Суть ее состояла в том, чтобы методами ментопрограммирования «гармонизировать» экипажи между собой и запускать их единой группой. Согласно тестам на тренажерах, ей удалось кое-чего добиться.