Читать книгу - "Новичок - Валерий Петрович Большаков"

И каким будет мой ответ на сие предположение? Правильно, «не дождутся!»

Ободренный своими рассуждалками, я вошел в знакомый подъезд, и поднялся на третий этаж. Дверь двадцать девятой квартиры, обитая дощечками, переливалась лаком. Даже стучать в такую жалко.

Кнопка звонка вызвала к жизни биенье колокольчика, и до меня глухо донеслось: «Открыто!»

Да-а, узнаю блаженные семидесятые… Время хитроумных замков и решеток на окнах еще не пришло.

Аккуратно вытерев ноги о половичок, я зашел в тесную прихожку. Из «зала», сквозя через стеклянные двери, наплывал печальный Вивальди. Явно не «деньрожденная» композиция…

За волнистой мутью стекол обозначился силуэт, и на пороге замерла Алла. Музыкальные перепады зазвучали громче, будто обтекая девичью фигурку, наряженную в старые треники и растянутую футболку.

Меня кольнуло беспокойством – лицо у Комовой было зареванным и припухшим.

– Что случилось? Алла?

Девушка сложила руки под грудью, и прислонилась к косяку. Пожала плечиками в безучастье, моргнула слипшимися ресницами, и уставилась куда-то в угол.

– Я видела вас… вчера, – сказала она тускло. – Тебя и… эту… Цареву.

– И что? – прищурился я, ощущая непонятное облегчение.

– Ничего, – Алла шмыгнула носом. – Вы целовались!

Надрыв в ее тоне меня умилил, но виду я не подал, начиная «вечный» разговор:

– Послушай…

– Я не собираюсь выслушивать все эти оправдания! – запальчиво выдала девушка. – Ненужные объяснения! Как в кино, да?! «Ты все не так поняла!»

По квартире гуляла парная теплынь – батареи жарили исправно – и я расстегнул куртку, сказав ровным голосом:

– Ты все правильно поняла.

Алла вздрогнула и побледнела, шаря по моему лицу больными глазами.

– А… мы? – выдохнула она. – Как же мы?

– Никак. Аллочка, послушай… Чтобы «я» и «ты» превратились в «мы», одного поцелуя мало, – ощущая нетерпение, я заговорил проникновенно: – В чем моя вина? В обмане? Никто тебя не обманывал. Да я даже в любви никому не признавался! Ни тебе, ни Томе. Просто… Ну, тянет меня к ней! Понимаешь? Аллочка, ты очень хорошая девочка, очень красивая, но… Прости, но не хочу я тебе лгать! А честно всё объяснить… Не могу.

– Уходи, – тяжело упало слово.

Меня резануло жалостью. Я лишь качнулся, наметил шажок навстречу – обнять, привлечь, утешить, – но девушка вжалась в притолоку, и закричала, срываясь в отчаянный визг:

– Ненавижу! Ненавижу!

– Прости. – я развернулся и вышел вон.

* * *

 Не сразу до меня дошло, что куртка нараспашку. Зажав портфель между ног, застегнул тугие пуговки. Стало потеплей, а вот настроение ушло в минус.

Обида на Аллу не заедала. Жалко было девчонку. Влюбилась, глупышка… Хотя при чем тут ум? От него одно лишь горе. Счастье – в ином…

«А вот не надо было к ней подсаживаться! – крякнул я досадливо. – Вот, как чувствовал… И что теперь делать?»

В похотливом сознании всплыла пикантная картинка на тему l`amour a trois, и я скривился в порыве раздражения.

– Не то время, придурок, – выцедил я, – и не те нравы!

Вздохнув, свернул к ДК. В гулком фойе зависла неустоявшаяся тишина, лишь из танцевального зала едва слышно сочился плавный, уводящий мотив.

По скруглению лестницы я поднялся в библиотеку. Шапку в карман куртки, куртку на вешалку, книгу из портфеля…

Две тетушки-культработницы негромко переговаривались на фоне большого полукруглого окна, почти не тронутого инеем. Занятый невеселыми мыслями, я не вслушивался в женские ахи и вздохи. Пока не присмотрелся к свежему номеру «Правды» – половину первой страницы обводила жирная траурная полоса.

 «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием сообщают, что 7 декабря в авиакатастрофе погибли видные деятели Коммунистической партии и Советского государства – член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС Андрей Павлович КИРИЛЕНКО; член Политбюро ЦК КПСС, Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Украины Владимир Васильевич ЩЕРБИЦКИЙ; член Политбюро ЦК КПСС, Секретарь ЦК КПСС Константин Устинович ЧЕРНЕНКО; кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР Николай Александрович ТИХОНОВ…»

 Библиотекарши «убрали звук» до пугливого шепота. Я улавливал обрывки фраз о «диверсии ЦРУ», о «бомбе в «Ту-154», но не вслушивался особо – в моей голове вертелись мысли, будто картинки на игральном автомате. И вдруг – бинго! – звякнуло, щелкнуло, и паззл сложился.

«Хохлов» убрали. Иванов расстарался, а «лично Леонид Ильич Брежнев» дал добро на ликвидацию.

Знал ли Андропов, кто именно из «днепропетровцев» причастен к гибели Кирша? Наверное, нет, иначе зачем «не прощать им»? Хотя в месячный срок чекисты вполне могли бы взвесить вину каждого, и все же не пожалели авиалайнер, чтобы с гарантией угробить всех.

Во мне раскрутилось злое торжество: отомстили-таки за Ивана Павловича! Да и Юрию Владимировичу задышалось свободней – лишние фигуры сброшены с шахматной доски, полегче стало выйти в ферзи.

Ох, какая азартная движуха начнется в Политбюро! Кое-кто не усидит, другие пересядут. Тому же Андропову остается сделать два хода – сначала занять место Суслова, а затем умоститься во главе стола…

Зайдя в уютный промежуток между книжных шкафов, дабы не смущать тетушек с абонемента (те сразу оживились, зашушукались бойчее), я оперся ладонями на полку.

«Мало того, что войну в Афгане затерли… Тьфу-тьфу-тьфу! – я тихонько постучал по деревянной стойке. – Так теперь реальность еще раз об колено…»

«Хохлов» было не жалко, даже Щербицкого. Нормальный, вроде, дядька был, националистов гонял, однако и при нем не спадала ползучая украинизация. Шелест, тот и вовсе нациком слыл, так ведь и Щербицкий держал в уме идею о самостийности та незалежности. А, вообще… Забавно выходит.

С одной стороны, Брежнев сам затаскивал украинцев в высшие сферы, а потом боролся с ними. «Ушел» Шелеста и Полянского, выгнал на пенсию Подгорного… И не по его ли указанию ликвиднули Гречко? А теперь, значит, сразу «серия»…

Сфокусировав взгляд, я долго скользил глазами по затрепанному корешку. Юрий Слепухин. «Киммерийское лето».

О! То, что нужно!

Высвободив книгу, зажатую томами Семенова и иже с ним, я зашагал к столу. Тетушки, похоже, наговорились вдосталь, и теперь их сухонькие лица как будто светились изнутри, словно у посвященных.

– Запишите вот эту, пожалуйста.

Библиотекарша, восседая, как администратор на рецепшене, одобрительно кивнула, и выдвинула ящичек в поисках формуляра. А на меня плавно и незримо сходило великолепное ощущение того, что мироздание совершенно.

Что? Правительственный борт разбился? Ай-я-яй… Ничего, будет траур и пышные похороны, западные брехливые газетенки вволю посудачат о кремлевских интригах, а затем соберется внеочередной Пленум, и те же «таймсы» да «цайтунги» начнут