Читать книгу - "Возвышение - Алекс Хай"

Кофе оказался настолько крепким, что у меня едва не открылся третий глаз. Что-то сегодня от души заварили. Я лениво долистывал сегодняшние “Петропольские ведомости”, когда в холле зазвонил телефон. Егорушка тут же оказался у аппарата и, удивленно вскинув брови, жестом привлек мое внимание.

— Михаил Николаевич, это вас! — шепотом подозвал лакей. — Ольга Николаевна звонит…

Я залпом допил последнюю чашку, закрыл газету и поспешил к старому телефону.

— Оленька? — спросил я, предчувствуя неладное. — Что-то дома забыла?

С другого конца линии послышались трудно сдерживаемые всхлипы.

— Миша… Миша, приезжай, пожалуйста!

— Где ты?

— На прудах… В Леп… сари… Связь пло…ая..

— Что случилось?

— Пруды… — снова всхлипнула сестра. — Рыба…. Погибла… Вся… погибла!

Глава 11

Звонок сорвался, дрожащий Олин голос сменился короткими гудками, а я все так и стоял почти что посреди холла с трубкой у уха. Егорушка что-то торопливо говорил, я рассеянно кивал, даже не слыша его.

Рыба погибла. Все пруды — то, что мы выращивали на продажу. Плоды стольких трудов…

Оля не успела сказать, была ли известна причина, но отчего-то я не сомневался — она была рукотворной. Я слышал о случаях, когда недовольные условиями труда работники портили хозяйства, но это был не наш вариант. Как бы ни относились к нашему роду в петропольском обществе, но здесь, на наших исконных землях, местные нас любили и уважали. Особенно в Лепсарях.

И никогда я не слышал о том, чтобы недовольные работники подожгли торфяники, травили колодцы или как-то иначе вредили нашему хозяйству. Нет, если рыба погибла из-за чьего-то вмешательства, то вряд ли это свои…

— Егор, пусь приготовят мой автомобиль, — распорядился я и положил телефонную трубку на рычаг. — Через десять минут я выезжаю.

Лакей кивнул, но замешкался.

— Что? — спросил я, поймав его неуверенный взгляд.

— Ваше сиятельство, что случилось? Оленька Николаевна была… ну очень взволнована.

Не то, блин, слово!

— Инцидент на прудах, — коротко ответил я, уже взлетая по лестнице. — Машину, Егор! Быстро! Пожалуйста.

Взлетев вверх по ступеням, я быстро оделся, натянул самые надежные ботинки — даже летом на прудах было топко, схватил ключи и, даже не расчесав лохмы, спустился на задний двор. Там как раз возились с воротами гаража, где ночевал Витя.

Дорога до Лепсарей заняла минут пятнадцать — я гнал как сумасшедший. И меня беспокоило даже не то, что мы оказались в катастрофической ситуации перед заказчиками, а возможная реакция Оли.

Для сестры рыбный бизнес стал едва ли не делом всей жизни — настолько она втянулась в работу. И сейчас, когда само существование нашего дела могло быть под угрозой, я не знал, как Оля себя поведет. Она была умницей, но еще слишком молодой. А тут такой удар.

Шины подняли столб пыли, когда я остановился перед забором, окружавшим территорию прудов. Металлические ворота, но само ограждение поставили из сетки-рабицы. Такую было легко разрезать и проникнуть на территорию. По-хорошему нужно бы излазать здесь все и поискать следы незваных гостей — вдруг что найду.

Но сперва я решил убедиться, что Оля была в порядке.

Сторож узнал меня и ринулся открывать ворота. Я закатил Витю на территорию и вышел из автомобиля.

— Ваше сиятельство… — сторож виновато опустил глаза. — Моя это вина, не углядел.

— Как звать?

— Роман Львович Петренко я…

От сторожа буквально несло стыдом и страхом. Это был мужчина лет пятидесятипяти-шестидесяти, явно пенсионер, с лохматой полуседой бороденкой и профессорскими залысинами. Судя по отсутствию офицерской выправки и мозолей на руках, он мог быть мелким чинушей в местной управе или просто канцелярской крысой. Ну, каждый подрабатывал как мог.

— Давайте с самого начала, Роман Львович, — как можно спокойнее обратился я. — Расскажите, что видели.

— Да в том и беда, ваше сиятельство, что я своими глазами ничего и не видал! Прихватило меня вчерась под вечер — натаскал мешков, матери помогал. Видать, спину сорвал — она и разнылась. Ну я и попросил своего младшего, Борьку, покараулить здесь ночью, пока сам отлеживался.

— Значит, вас ночью здесь не было? — Уточнил я.

— Вернось, ваше сиятельство. Вернось… Утром проснулся, сюда пришел — а Борька в сарае, где туалеты. Блюет-с… Сперва подумал, пьяный он. А присмотрелся — бледный, почти зеленый весь, едва на ногах держится и, уж простите за неприятные подробности, еще и дрищет.

— Похоже на отравление, — кивнул я.

— Ну я его вытащил, водичкой отпоил, доктора вызвонил… Глядь на пруды — ба! А там вся рыба кверху брюхом повсплывала… Простите меня, дурака старого…

Сторож бросился было вымаливать прощение — рухнул на колени и принялся чуть ли не руки мне целовать. Я инстинктивно отпрянул, пораженный таким жестом.

— Так, погодите… Погодите… Полно вам, Роман Львович, говорю! А ну встать!

Только после того, как я рявкнул, сторож отполз, с трудом выпрямился и выжидающе на меня уставился.

— Рассчитаете меня теперясь?

— Потом, уважаемый. Потом. Давайте-ка сперва выясним, что здесь произошло и как. Могу я поговорить с вашим Борькой?

— Отчего ж нет, ваше сиятельство? Там он, в домике. Доктор наш с ним возится, скорую вызвал, ждем… А Ольга Николаевна и профессор Линдблад в цех ушли.

Мужик махнул рукой в сторону одного из домиков у самого забора — там располагались сторожка и домик для отдыха работников. Дальше, в глубине территории был рыбный цех, хозяйственные помещения и небольшая лаборатория, в которой трудилась Ольга. А уже за ними — несколько прудов, где и случилась беда.

— Хорошо, — кивнул я. — Вас я попрошу предупредить Ольгу Николаевну о том, что я прибыл. А сам пока поговорю с Борькой.

— Сейчас предупрежу! У меня тутачки, в сторожке-то, телефон проведен! Все по уму сделали… Сейчас-сейчас вызвоним…

Впору было умилиться тому, как пристыженно суетился мужик, но мне сейчас было не до того. Если Борька пострадал, значит, как-то контактировал с погибшей рыбой. Или с водой… О том, как умерла рыба, расскажет Оля. А потом я просто сопоставлю это и рассказ Борьки.

Я поднялся по добротным ступеням просторного деревянного дома и для приличия постучал, а затем потянул дверь на себя. На меня тут же пахнуло смесью неприятных запахов болезни, каких-то лекарств, чего-то кислого…

— Михаил Николаевич Соколов, — громко оповестил я из предбанника. — Мне нужно поговорить с Борисом.

Я тщательно вытер ноги о половик и принялся искать жертву отравления по запаху. Через несколько мгновений в проеме самой дальней комнаты показалась голова доктора с настоящими темными кратерами под глазами.

— Ваше сиятельство, больной очень слаб, — он вытер руки полотенцем и