Читать книгу - "Мир - Анатолий Логинов"

И опять несется вскачь

Полусонная эпоха

Что ей крики, что ей плач?

Лишь бы вдаль вела дорога…

С. Никифорова

Звонок прозвучал неожиданно и резко, разрубив предутренний домашний фон, состоявший из постукивания идущих часов, дыхания человека в спальной, да негромкого шебуршания и позвякивания на кухне. Телефон же звонил без передышки, словно на том конце провода заранее решили разбудить хозяина дома. Том, вырванный из сна этим звуком, поворочался некоторое время с боку на бок и провел рукой по второй половине постели, словно кого-то разыскивая. После чего вскочил, словно подброшенный пружиной. Звонок к этому моменту замолчал, похоже, кто-то взял трубку.

— Эмми, кто там?! — не прикасаясь к телефону в спальной, крикнул Томпсон.

— Эвелин Линкольн! Возьми трубку, Том! — откликнулась Эммануэль из зала.

«Ничего себе, личный секретарь Кеннеди, — Том конечно удивился, но не сильно. После возвращения семейства Томпсонов из Европы Кеннеди пару раз «совершенно случайно» встречался с Томом. Надо заметить, что Джон прислушался к мнению Томпсона и ушел с должности министра юстиции. После чего начал слегка критиковать правительство Никсона за войну во Вьетнаме, неуклюжие действия по уничтожению сегрегации и провалы в воплощении провозглашенного Джонсоном курса на построение «Великого общества»[2]. В общем, можно сказать он начал понемногу готовиться к предстоящим выборам шестьдесят восьмого года.

Том же старательно делал вид, что его это совершенно не касается. И занимался только делами оружейного производства и фильмом. Неожиданно для многих фильм, получивший в прокате в США название «Трудно быть Прогрессором» (а в советском — «Трудно быть Богом») получил сразу несколько кинопремий, включая четырех Оскаров. Одним из которых, за лучшую мужскую роль второго плана, был награжден молодой русский актер, сыгравший аборигена — бунтовщика Арату.

Во время поездки в Голливуд год назад (Эмми пришлось остаться дома в виду «интересного положения») на Тома снова покушались, на этот раз во время возвращения домой…

Стремительно опускалась ночь, шоссе понемногу пустело и вдруг… Вынырнувший откуда-то с бокового ответвления дороги встречный тяжелый грузовик дальнобойщика — трак неожиданно включил дальний свет. В глаза Тома ударило ярким, ослепляющим огнем. Он не видел ничего, кроме прыгающих перед глазами ярких пятне света. Инстинктивно он резко свернул в сторону обочины, подальше от трака. Но и это не помогло. Огромный грузовик с прицепом, как потом рассказывали свидетели, неожиданно вильнул и тяжелый прицеп ударил в бок легковушки. Машина Тома резко приподнялась над дорогой, словно пытаясь взлететь и, теряя по дороге боковые зеркала, стекла, капот и части кузова, полетела куда-то в темнеющую сразу за насыпью хайвея долину. От резкого рывка Том потерял сознание и очнулся только от криков собравшихся вокруг людей. От смерти его спасли встроенные в машину по его настоянию и его проекту ремни безопасности. Они удержали его от ударов о руль и крышу. Когда машину нашли, Том так и висел вниз головой на этих ремнях, притянутый к сидению, словно летчик к катапультному креслу. В общем, жив он остался, но в больнице пару недель провести пришлось. А что его очень заинтересовало потом — АНБ специальным следствием совсем не занималось, свалив все дознание на полицию и ФБР. В результате местная полиция никаких следов машины не нашла, а в ФБР дело закрыли «ввиду недостатка улик и недоказуемости наличия покушения на убийство». Вот тогда-то Тому стало по-настоящему ясно, что он, вероятнее всего, стал нежелательным лицом для кого-то из боссов Агентства. Иначе бы расследование не позволили спустить на тормозах. Возможно, поэтому и покушения были проведены настолько дилетантски — его не стремились убить, а просто пугали…

Разговор с секретаршей Кеннеди закончился быстро и принес новую головную боль. Джон решил начать предвыборную кампанию и просил Тома занять должность в его избирательном штабе. Для чего Тому, уже год сознательно жившему затворником, необходимо было прилететь в Вашингтон. А ему очень не хотелось оставлять Эмми с маленьким Айвеном без присмотра. Нет, охрану-то он организовал сразу по приезду в Штаты, зарегистрировав частное охранное предприятие «Черная вода», работающее в штате Висконсин. И одним из самых тщательно охраняемых этим ЧОПом объектов стал небольшой дом неподалеку от города Барабу.

После завтрака, отправив Айвена с нянькой погулять, Том и Эмми поднялись к нему в кабинет. Где он сразу включил радио и нашел музыкальную передачу. Фрэнк Синатра пел на испанском:

— Целуй меня, целуй меня крепко,

Так словно ночь эта нашей последней была

Целуй меня, целуй меня крепко

Ибо боюсь я тебя навсегда потерять [3]

— Черт, — невольно вырвалось у Томпсона. В ответ на укоризненный взгляд жены, очень нелюбившей ругани дома, Том объяснил.

— Словно по заказу. Ты уже, наверное, догадываешься, что секретарша JFK[4] звонила мне не просто так. Мне предложено место в штабе будущего президента, в перспективе, как я полагаю, должность советника по национальной безопасности. Но… с учетом произошедшего в Германии и здесь… это может быть очень опасно. Те, кому не нравится мое вмешательство в политику… могут сделать все, что угодно…

— Дурачок, — Эммануэль шагнула вплотную к Тому и крепко обняла его. — Даже если весь мир будет против тебя, я буду тихо стоять за твоей спиной, и подавать патроны![5]

— Но… может быть очень страшно и тяжело… и рисковать Айвеном…, - тихо сказал Том, зарывшись лицом в ее волосах.

— Иногда мне кажется, что все мужики так и остаются на всю жизнь детишками, — столь же тихо ответила Эммануэль. — Как малыш, укрывшийся одеялом от злого буки… Думаешь, если ты откажешься, то враги сразу станут друзьями?

— Ты права, Эмми, — только и смог ответить Том, после чего крепко-крепко поцеловал.

— Besame, besame mucho,

Сomo si fuera esta noche la ultima vez

Besame, besame mucho

Que tengo miedo tenerte y perderte despues

Пел Синатра по радио, заканчивая песню, и его голос, пробиваясь сквозь атмосферные помехи, казалось, заполнял весь мир…

Выходя из самолета в национальном аэропорту Вашингтона[6], Том чувствовал себя словно во время прыжка с парашютом во время «дня Д». Тем более, что аэропорт был как раз введен в строй в самом начале той войны и его классическое здание дополнительно напоминало Томпсону о тех днях, когда его лучшим спутником был карабин М1 и пистолет Браунинга. Впрочем, пистолет был у него при себе и сейчас. Небольшой такой Вальтер ППК под девятимиллиметровый патрон, в кобуре, практически незаметной под пиджаком. И это, не считая обычного набора из уже выручавшего его кинжала и маленького, но очень острого ножа в потайных ножнах. Так что он был вооружен, по-фронтовому сосредоточен и очень-очень опасен. Не меньше, чем индеец, вышедший на тропу войны, если не более. Индеец, он не более чем «дитя природы», опирающееся на традиции и боевой опыт. Не то, что опытный фронтовик, «призрак» АНБ, а ко всему прочему — десантник разведывательной роты из ТОГО Афаганистана, имеющий опыт выживания в «святые девяностые». Так что Томпсон готов был поспорить с теми, кто будет ему мешать строить «дивный новый мир». Построение которого должно было начаться с победы на выборах Кеннеди, которого Том ТАМ считал лучшим президентом Штатов. А познакомившись получше, признал, что все задатки к этому у Джека есть.