Читать книгу - "Падение полумесяца - Владимир Поляков"

Кабрал… В моей истории этот выдающийся военачальник и мореплаватель был известен прежде всего как первооткрыватель земель, позже получивших название Бразилия. Этим он обессмертил своё имя в истории. Однако о чём частенько забывали, так это о другом его новаторстве, которое гораздо позже получило название «дипломатия канонерок». Тогда, не помню уж в каком году, когда Кабрал уже находился в Индии, на один из португальских торговых постов напали не то арабы, не то индусы, не то сборная солянка из вышеперечисленных. В большом таком количестве напали, убив несколько десятков португальцев, застигнутых врасплох. Оставшиеся, отстреливаясь, отступили к кораблям, откуда уже была выслана поддержка, после чего нападающих отбросили. После этого Кабрал некоторое время ждал от тамошнего правителя объяснений и выдачи голов либо живых организмов, которые всё это устроили и которые принимали непосредственное участие. Не дождался… Потому и решил действовать так, как и подобает «непреклонному белому человеку».

Хорошо так дал понять, кто есть ху в этой части света и вообще. Не мудрствуя лукаво, Кабрал просто напал на флотилию арабских торговцев, которые были заказчиками случившегося нападения. Немало кораблей банально потопил, с десяток взял относительно целыми — те, которые были наиболее ценными, с заполненными дорогостоящим грузом трюмами — после чего устроил местному заморину, то бишь правителю, огненный ад с моря, более недели обстреливая его столицу. Душевно так обстреливая, отдавая особые «почести» дворцу самого заморина, жилищам местной знати и вообще наиболее важным объектам. Делом, а не словом показал, доказал и закрепил условный рефлекс, что когда рыпаешься на европейца, получаешь не пустые словеса, а сокрушительный удар кулаком в латной перчатке.

Воистину человек на своём месте, куда бы его не посылали! И тут, в Иерусалиме, португалец уже успел себя проявить подобающим образом, после взятия собственно города подавив в сжатые сроки малейшие угли возможного сопротивления. Несколько десятков показательно повещенных, изгнание куда подальше потенциально опасных, жёстко поставленное патрулирование самого города и его окрестностей… В общем, к моему сюда прибытию Иерусалим был если и не полностью безопасен, то вот-вот был готов таковым стать.

Вот, собственно, все и собрались. Не вообще все, а те, кто сейчас был действительно нужен и важен. Более того, собравшиеся знали, по какой именно причине они тут оказались и относились к оной… с большим таким одобрением. Не зря же Кабрал уже начал разговор с Фердинандом Трастамара, явно будучи воодушевлён сверх обычного внезапно проявившимися возможностями. Мне только и оставалось, что, протянув руку к доселе стоящему на низком таком столике красного дерева колокольчику, взять его и пару рас встряхнуть. Раздавшийся мелодичный звон привлёк внимание всех собравшихся куда лучше, чем если бы я стал повышать голос, привлекая всеобщее внимание. Так уж устроена психика большинства людей, мы чаше куда как быстрее реагируем на звон, стук, иные резкие сигналы, но никак не на голос другого человека. Вот и сейчас…

— Рад видеть вас всех не только в добром здравии, но ещё и в подобающем состоянии духа. Бодром и готовом к дальнейшим свершениям, — забросил я крючок на предмет возможного несогласия. Ага, всё норм, а значит можно и продолжить. — Хоть мы и находимся в ныне принадлежащем всем нам Иерусалиме, но сие греющее душу событие отнюдь не отменяет проблемы там, вне этого города. А проблем, как вы понимаете, хватает. Равно как и врагов.

— Враги бежали, — довольно так вымолвил Трастамара. — Мы уже заняли все прибрежные города и часть не прибрежных. Скоро и над остальными поднимутся наши знамёна.

Вояка как он есть. Видит только лишь одну грань из нескольких. Что по известной мне ещё в моём времени/реальности имелись такие сведения, что тут они получили полное подтверждение. Неудивительно, что после смерти супруги Фердинанд наделал массу ошибок именно в области политики, тем самым подложив под королевство сразу несколько мин замедленного действия.

— Чезаре говорит не про Мамлюкский султанат, — не выдержала Сфорца, глядя на короля Испании, Сицилии и Неаполя с некоторой печалью. — Султан Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури со своим племянником теперь опасны не как обладатели сильного войска, а как разжигатели джихада, ответа на наши Крестовые походы. Но на это нужно время.

— Покушение тоже не удалось, — не сдавался в своём безудержном оптимизме Фердинанд. — Два раза они не осмелятся… Просто не сумеют подготовить ещё одно такое. Проклятые мориски!

А вот и ярость, словно под заказ, пожаловала. Понимаю, как порой сложно приходится с ним Изабелле Католичке и в то же время как легко управлять подобным объектом. Если знаешь его потаённые пружины и шестерни, запускающие и останавливающие работы тех или иных узлов «механизма».

— Новые покушения может и будут, тут как фортуна распорядится. От нас зависит лишь то, сможем ли мы останавливать смертников-шахидов на дальних подступах или же то и дело будем оказываться в реальной опасности. Но о мерах противодействия чуть позже.

— Они вообще есть? — вскинулся действительно заинтересованный и проникшийся уровнем угрозы Кабрал. Да и д’Обюссон, поболее многих знавший о магометанах и их повадках, тоже держал ушки на макушке.

— В достаточном числе и уже опробованы, — успокоил я госпитальера, который беспокоился не за остаток своей клонящейся к закату жизни, а за иное. Типичные опасения, что нашим врагам удастся посеять страх и панику.

— Тогда о чём будем говорить сейчас, Чезаре?

— О возможности, которое дало это неплохо задуманное, но проваленное из-за недооценки нас покушение. Как вы знаете, нам удалось захватить большую часть живыми, в том числе и главных. А уж развязывать языки даже самым бесноватым фанатикам мои люди умеют.

Смотрю на каждого из собравшихся, переводя взгляд с одного лица на другое. Знают, понимают, а Трастаммара и д’Обюссон даже малость… Испугались? Не то. Ага, ясно. Испанец банально нервничает при упоминании пыток, наверняка что-то из далёкого прошлого. Ну а с госпитальером иное. Этот и сам готов во имя своего ордена настругать мелкой соломкой любого попавшего в руки магометанина. Потом помолится, вернёт душевное спокойствие и безмятежную уверенность и вот снова готов к любым испытаниям. Знаю, среди моих тамплиеров подобный типаж тоже встречается и отнюдь не редко. Просто для д’Обюссона несколько непривычно обсуждение нелицеприятных деталей вот так, без какого-либо смягчения слов. Старый рыцарь никак не привыкнет к стремительно меняющемуся миру, хотя искренне старается, понимая силу, что дают эти самые изменения.

— Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури получил этих ненавидящих всех нас морисков из Османской империи, от людей сына султана, Шехзаде Ахмета, — обмахиваясь веером, вымолвила Катарина, не скрывая улыбки. Довольна, что полностью понимает общую картину. — Где сын Баязида II, там и его отец.

— Сыновей у султана много, — процедил Кабрал, серьёзно так призадумавшись. — Баязид II уже избавился от Селима, что помешает ему сделать то же самое снова?

— Объявленный джихад и поддержка Шехзаде Ахмета большинством мулл, имамов, жаждущей крови, добычи и смертей неверных чернью?