Читать книгу - "Аргентина. Лонжа - Андрей Валентинов"

…Испанская наваха, очень приятный инструмент.

Трость оказалась зоркой – ударила точно по пальцам. А затем еще раз, еще и еще – по голове, по лицу, вновь по лицу.

А потом она плакала, прижимаясь носом к его тяжелому темному пальто.

– Мэтр! Но это, как ни смотри, превышение, – не слишком твердо упрекнул некий чин в комиссариате. – По вашей милости, мэтр, парень в больнице.

Учитель пожал широкими плечами.

– Дело чести! А милости у меня к таким нет.

* * *

Жорж Бонис аккуратно въехал в промежуток между двумя палатками, белой и темно-зеленой, оглянулся для верности и заглушил мотор.

– Вроде никому не помешаем. Какие будут указания, мадемуазель?

Мод поглядела на циферблат. Почти добрались, хоть и не так быстро, как думалось. Восемьдесят километров, если по прямой, однако на перегруженном шоссе не разгонишься, особенно на «Вспышке». Но все-таки прибыли, хоть и не в Шартр. В сам город решили благоразумно не въезжать, учитывая все те же габариты американского подарка. Командор пробега Шапталь, это учтя, заранее навела справки и без труда обнаружила искомое: муниципальную стоянку для автомобилистов, в просторечии именуемую заморским словом «кемпинг». Западная окраина Шартра, широкое поле, разноцветные палатки, а до центра десять минут на такси.

– Устраивайтесь, – рассудила Мод. – А я пойду будить нашего кулинара. Съездим с ним в город, вернемся, да, пожалуй, здесь и заночуем. А завтра – к точке номер один. Вы, Жорж, карту изучите, чтобы не через город, а в объезд.

Сам Шартр в плане поездки не значился, но Мод убедила шефа, что имеет смысл потратить лишние полдня на Епископский дворец, местный музей с очень богатыми фондами. Для выставки найти ничего не надеялась – но как от такого отказаться? Жерико, Делакруа и, конечно, Энгр…

Шеф наверняка все понял, но возражать не стал.

– Арман! Арма-ан!

Дверца у кемпера была врезана сзади. Не дождавшись ответа, девушка обошла машину и уже прикинула, куда лучше стукнуть кулаком, но красавчик объявился сам – в одной рубашке, по-прежнему встрепанный, но с тетрадью в руках.

– Ничего интересного, – объявил он, листая страницы. – Типичная кухня центральной Франции. Чечевица из Берри, картофель «Бель де Фонтене» – и полно сыров из козьего молока. Найти ничего нового нельзя, разве что…

Зашелестел станицами, отыскал нужную.

– Мадленки! Рецепты есть, но все не аутентичные. Это все Марсель Пруст виноват, если ему поверить, здешние мадленки – самые обычные гренки с вареньем^[19].

– Собирайся, – вздохнула девушка, – возьми блокнот, карандаш. И… галстук не забудь.

– Обижаешь!

Кампо исчез, чтобы буквально через минуту появиться уже при полном параде – костюм, бабочка в тон и даже свежая орхидея в петлице. Оставалось завернуть это чудо в целлофан и обвязать ленточкой.

– В музей? – вопросил он без особого энтузиазма. – Покоряюсь судьбе, но какая это скука! Старое дерево, ветхий холст, облупившаяся краска – прямо как у старьевщика. И, конечно, знатоки при очках: Ах, шедевр, ах, гений кисти!.. Ой! Я тебя ненароком не обидел?

– Н-нет, – нашла в себе силы выговорить эксперт Шапталь. Вздохнула поглубже…

– Кстати, а почему мы не берем экспонаты в музеях? Неужели не поделятся ради такой выставки? Мы же – Свободная Франция?

Туше!

Желание поколотить наглеца (при очках! никогда не надевала очки на людях!) исчезло, не оставив следа. Арман Кампо зрил в самый корень.

И ответить нечего.

* * *

– С музеями сразу возникнут проблемы, – молвил шеф. – Наша французская бюрократия, – сто разрешений на одну картину. За три года не управимся.

Эксперт Шапталь прикусила многострадальный язык, сообразив, что на этот раз лучше промолчать. Шеф, коллекционер и завсегдатай вернисажей, свой человек в самом узком кругу, лгал на голубом глазу – и даже не надеялся, что поверят. Разрешение от Министерства культуры у них имелось, провинциальные же музеи с великой радостью делились фондами ради столичных выставок в надежде на улучшение финансирования. И ездить никуда не требуется, разошли письма – и жди экспонатов. Пришлют и еще спасибо скажут.

Значит, не ложь, а установка, объяснение для прессы – и для излишне любопытствующих, вроде красавчика Армана.

Мод спорить не стала, но, вернувшись домой, в квартирку о трех вагонах, выложила на стол все, что удалось собрать по поводу «Искусства Свободной Франции», и надела очки. Перечитала – и крепко задумалась. С одной стороны, история выглядела понятно и логично. Началось с заметок о травле «дегенеративного» искусства в Рейхе и двух будущих выставках – в Германии и здесь, во Франции. Все это печаталось не на первых страницах, – добрых парижан не слишком интересовали подобные темы. Но вот подал свой голос сам «кальмар пера» Жермен де Синес. Знаменитый журналист ничего не требовал и ни к чему не призывал, просто в очередном обзоре читательских писем упомянул некое послание малоизвестного искусствоведа, завершавшееся словами: «Чем мы хуже?».

Назавтра «Чем мы хуже?» уже красовалось в качестве заголовка нескольких центральных газет. Энтузиазм, объяснимый лишь отсутствием серьезных новостей. Правительственный кризис рассосался, всеобщая забастовка, которой уже не первый месяц грозилась компартия, так и не началась…

5

Он был чýток – проснулся за миг до того, когда под самым ухом заорали:

– Па-а-а-адъем! Па-а-а-адъем, та-ра-ка-ны беременные!..

Свет! Неяркие желтые лампочки под самым потолком.

– Бегом, бегом! Разоспались тут!..

…Глаза открыть, одеяло сбросить – и вниз. Что еще? Ах, да, соседа снизу ногами не задеть.

Все эти премудрости Лонже уже объяснили, пришло время практики. Спрыгнул удачно, сосед снизу уже взбивал тощий тюфяк, чтобы накрыть его аккуратно сложенным – не дай господь складочка! – одеялом.

Порядок!

…Тюфяк, одеяло, затем – в отхожее, в умывальник, обратно – за кружкой того, что здесь именуют «кофе»…

– Только не бегите, Рихтер, – на плечо легла тяжелая ладонь. – Здесь, как в атаке, разумнее всего идти быстрым шагом.

Гном – бывший унтерштурмфюрер СС Михаэль Куске уже здесь, с полотенцем на длинной шее. И сам, как и обещано, длинный, головой до верхних нар. Вчера обещал подстраховать, чтобы глупостей не наделал.

– Так точно, герр Куске!

Своим бывший эсэсман говорил исключительно «вы», взамен получая заслуженного «герра». Офицер!

– А лучше, Рихтер, идите-ка за мной и делайте, как я. Готовы? Марш!