Читать книгу - "Вспыльчивый барон Кенинг. Книга 1 - Антон Тутынин"

Лишившись людей, конечностей, и даже свободы, было непросто сохранять остатки достоинства.

— Вальтер, не надо… не убивай меня. Пожалуйста! Ты же дворянин! Где твоё милосердие к поверженному?

— Милосердие? — приподнял он одну бровь, — Милосердие — это дар, награда! А я не одариваю недостойных. Ведь она тоже просила не делать этого. Умоляла не трогать её. Да?

— Я… я прошу… (!)

— На хуй твои извинения! — вспылил юноша, вскочив на ноги. Стул из-под него рухнул, и его голова вновь запылала словно костёр. Гнев был слишком близок по своей природе к сути ифрита, а оттого имел самый живой отклик в его душе.

Не говоря больше ни слова, боясь, что он прикончит этого ублюдка в порыве эмоций, Вальтер быстрым шагом скрылся на улице. Подозвал Щепку, схватил тяжёлую кожаную седельную сумку, и вместе с ней вернулся обратно.

Расстегнув ремешок, Вальтер высыпал на пол рядом с пленником десятки небольших кусков обсидиана, прошедшего очистку. Он собрал их на всякий случай, решив поэкспериментировать с артефактами, основанными на его силе. И сейчас они будут как нельзя кстати.

Схватив испуганного баронета, он закинул его тело на стол, после чего одежда на мужчине начала медленно тлеть, полыхая белыми вспышками. Пара секунд, и он остался абсолютно голым, а его гениталии теперь свисали с самого края стола.

Всё это время, предчувствуя какую-то жуть, Курт всеми силами пытался задобрить своего мучителя. Обещал деньги, женщин (в том числе маленьких девочек), если нужно, то и мальчиков, из числа холопов барона. И даже пообещал предать отца, если Вальтер сохранит ему жизнь, но тот не слушал.

Лишь методично изменял геометрию куска обсидиана, уже вовсю налитого белизной, после чего, закончив, ввинтил в рот пленнику стеклянный кляп. Тот моментально изменил свою форму ещё раз, заняв почти весь рот Курта, тем не мене образовав две дырки, через которые было возможно дышать.

— Вчера я кое-где побывал. Видел такую мерзость, что и вспоминать противно. Алтарь, что мучал невинные детские души десятилетиями, запечатав их в их собственных трупах. Но знаешь, для тебя я сделаю исключение, и даже улучшу эту тёмную технологию! Твоя душа будет заперта в твоём трупе, видя и слыша всё что происходит вокруг. При этом она будет испытывать такую боль, что твоё нынешнее состояние покажется светским раутом с куртизанками! — наклонившись над мычащим пленником, Вальтер буквально прожигал его взглядом своих раскалённых глаз. Те вновь стали словно угли, дополняя его жуткий вид. — Ты лично увидишь падение своего отца и гибель своей семьи. Всё потому что не смог удержать свой хер в штанах вовремя! И потому что сам по себе ты — высокомерное говно, не ценящее жизни невинных! Но для начала…

Вальтер отстранился от стола, обошёл его, и, сформировав на своём пальце небольшой огонёк, поднёс его под яйца жертвы. Снова потянуло жжёными волосами, и тут же обездвиженный пленник конвульсивно задёргался, воя от боли.

Это продолжалось недолго, минуты три-четыре, но для Курта они показались целой вечностью! Когда Вальтер посчитал дело сделанным, в горнице уже отчётливо тянуло горелым мясом, мочой и фекалиями. Всё-таки измученный организм молодого аристократа в итоге не выдержал пыток.

Не говоря больше ни слова, барон Кёнинг сложил на полу небольшую горку из обсидиана, после чего заставил тот поплыть словно воск. Руками слепил его вместе, превратив в плоский блин размером с голову человека, и вытянул из центра стержень, высотой сантиметров в пятнадцать.

Подняв странную конструкцию, он водрузил подставку на грудь пленника.

— Ты умрёшь окончательно, когда я закончу с твоей семьёй. Я не садист и не наслаждаюсь чужой болью. Но ты обязан понести наказание за то, что сделал! Как и твой отец, что отвечает за весь ваш род и за всех своих людей. За всё что они тут творили!

Вдруг его руки перестали светиться, начав пылать белым огнём. Левая рука легла на лоб пленника, едва державшегося на границе сознания от жуткой боли, а вторая на шею, после чего тело его вновь затрясло. Но вскоре всё прекратилось, а голова Курта взмыла в воздух, отделившись от туловища. Однако при этом его глаза продолжали моргать, вращая зрачками, а разум функционировать!

— Добро пожаловать в свою персональную бездну, ублюдок, — водрузив голову на подставку, Вальтер совместил стержень и отверстие его гортани. После чего основание подставки поглотило место разреза шеи, зажав его словно в тисках, а стержень в центре сросся с ранее воткнутым в него кляпом. Подняв живую ещё голову за волосы, барон Кёнинг повернул её в сторону обезглавленного трупа.

— Взгляни на своё туловище в последний раз. Видишь, как хрупки человеческие жизни? Так почему ты относишься к ним так небрежно?

«Шурш-ш-ш!» — тело очень быстро истлело, осыпавшись серым пеплом. Жутко наверно наблюдать со стороны как твоё собственное тело исчезает у тебя на глазах. Но Курт больше не мог никому ни о чём рассказать, кроме самого Вальтера, владевшего ключами от его темницы, так что остальным об этом можно было только гадать. Очутившись в ловушке из собственной плоти, сейчас он испытывал невероятную боль, раз за разом терзаемый силой чистого пламени. Эта сила могла как причинить боль, так и очистить его душу от скверны, и даже восстановить часть нанесённого урона, напитав её силой. Вот почему эти бесконечные циклы теперь стали его самой прочной тюрьмой. Не выдержит душа и сгорит — он умрёт. Разобьют подставку, напитанную силой ифрита, и он умрёт. Снимут голову иным способом — он всё равно умрёт… Вальтер пожелает его отпустить — и он тоже умрёт. При любом сценарии финал всегда один. И не потому что так справедливо. Не благодаря карме или злому року, нет. Потому что так пожелал Вальтер Кёнинг! Только сила даёт власть над окружающим миром.

Смахнув остывший прах со стола, Вальтер поставил аккуратно живую голову по центру. Вернулся к дверям, подобрал руку, где на пальце покоился перстень, после чего точно также сжёг ноги, ставшие теперь бесполезными.

Посмотрев на голову Курта издалека, Вальтер лишь грустно вздохнул, пробормотав себе под нос:

— Видите, доктор, не бог убил эту девочку. Не судьба изрубила