Читать книгу - "Морпех. Ледяной десант - Олег Таругин"

— Виноват, — похоже, Левчук принял сказанное на свой счет. — Это вы сейчас про группу свою погибшую говорили?

— Типа того, — не стал вдаваться в ненужные подробности старший лейтенант. — И вообще, оставить разговоры не по существу! Чего делать станем, а, старшина? Можно, понятно, уйти по-тихому, как и пришли. Но тогда эти суки развернутся и долбанут по Озерейке.

Морской пехотинец помедлил с ответом, смерив старлея внимательным взглядом:

— Знаешь, Степа… понятия не имею, о чем вы с товарищем комбатом говорили, но тебя-то я уже более-менее узнал. Рисковый ты парень, я это еще в первом бою приметил. Видать, так вас, разведчиков, и учат, по самому краешку ходить.

— Короче, старшина! — поморщился Алексеев.

— Ну, ежели короче, то, коль спрашиваешь, значит, уже задумал чего. Вот и говори прямо.

— Умный, — фыркнул морпех. — Ладно, слушай. Диспозиция у нас такова: разведгруппа обнаружила вражескую батарею, способную всерьез навредить нашим дальнейшим планам. В других условиях я должен нанести ее координаты на карту и по радиосвязи или лично передать их командованию. Командование, соответственно, нанесет по указанному квадрату упреждающий удар, проще говоря, перемешает этих уродов с землей. Но по факту у нас нет, ни связи, ни возможности этот самый удар нанести. Отсюда вывод?

— Степа, ну что ж ты со мной, словно с дитятей несмышленым? — поморщился Левчук. — Все и так понятно. Батарею эту нужно уничтожить. Не понимаю только, как ты собираешься с пятью бойцами да одним пулеметом супротив полутора сотен воевать?

— С четырьмя, — уточнил морпех. — Аникеева сейчас отправим назад, комбат ждет подтверждения, что фашист начал сосредоточение сил в этом районе. Так что, остаются всего четверо.

— А он ждет?

— Ждет, не сомневайся. Ты же сам сказал, что не знаешь, о чем я с Кузьминым говорил. Ему эта информация очень важна для принятия окончательного решения о наших дальнейших действиях. Наших — это всего десанта, если что! А почему Ваньку посылаю — ему я полностью доверять могу. Как и тебе, старшина. Вопросы?

— Не имеется, — отрезал старшина, жестом подзывая Аникеева. — Ванька, слушай в оба уха. Где германец батарею развертывает, запомнил? Товарищу комбату на карте обозначить сумеешь? Координаты я тебе сейчас на листочке напишу.

— А чего ж, сумею, — кивнул рядовой, хмурясь. — Место-то приметное, вон, лесок, тут горочка и дорога вокруг идет. Только это вы меня чего, в тыл отправляете, что ли?

Степан смерил морского пехотинца тяжелым взглядом:

— Рядовой Аникеев, от того, получит ли капитан третьего ранга Кузьмин эту информацию, возможно, зависит исход всей десантной операции! Еще вопросы?

— Нет вопросов! — охнул боец. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю… Вань, я сейчас серьезно! Что бы ни случилось, сведения комбату доставь! На словах передай следующее «моя информация полностью подтвердилась». Он поймет. Все, вперед!

Дождавшись, пока Аникеев скроется в негустых по зимнему времени зарослях, старшина обернулся к Степану:

— Так чего ты конкретно-то задумал, старлей? Я ведь догадался, что не хотел ты, чтобы Ванька услыхал, да комбату доложил. Поскольку он подобное бы точно не одобрил. Верно говорю?

— Да уж куда вернее, — пожал плечами Алексеев. — А насчет моей задумки? Вон, погляди, где они ящики с боеприпасами сгружают. В овражке небольшом, возле самого леса. Потом, думаю, они ящики поближе к пушкам подтащат, но пока все они вместе лежат. Видать, хотят грузовики отпустить, может, за новой порцией поедут, может, еще для чего. Вот я и подумал, что это неплохой шанс немножечко им жизнь подпортить. Если аккуратненько подобраться, да рвануть все это добро к известной матери, батарея как боевая единица перестанет существовать.

— Дык, как же мы туда подберемся-то?! — ахнул Левчук. — Не лето, чай, лес почти голый стоит! Заметят же сразу?

— Согласен, план пока сыроват и требует доработки, но я над этим усиленно работаю, — фыркнул Степан.

На самом деле особого веселья он не испытывал: задуманное было чистой воды авантюрой, куда более опасной и непредсказуемой, нежели недавняя атака на движущуюся самоходку. Но и оставлять эту батарею за спиной (точнее, на левом фланге, поскольку всерьез штурмовать Глебовку никто не собирался) было никак нельзя — побывав под артобстрелом, он теперь отлично представлял, какая это отвратительная штука. А эти пушки, если память и будущанская информация не врет, отнюдь не единственные!

Плюс еще кое-что: поскольку карту Алексеев запомнил хорошо, сейчас мог со всей уверенностью заявить, что расположение конкретно этой батареи крайне невыгодно для будущего прорыва, в котором он уже практически не сомневался. Если фрицы получат целеуказание и долбанут со всех стволов, мало не покажется. Восемьсот морских пехотинцев — самая, что ни на есть, групповая цель. Накроют в поселке или на марше осколочно-фугасными — и что тогда? Всех, понятно, не положат, но потери окажутся весьма серьезными. И потому эти пушки необходимо любой ценой уничтожить. Нет, оно, конечно, понятно, что по-хорошему следовало бы стребовать с комбата подмогу — усиленная несколькими пулеметами полусотня морпехов с фрицами справилась бы играючи, еще б и пушки, пожалуй, затрофеили. Но времени нет. Пока Ванька до наших доберется, пока Кузьмин решение примет, пока обратно вернутся — немцы уже развернутся в боевое положение. И ударят по поселку.

— О чем задумался, старшой? — с ударением на последний слог осведомился Левчук. — Вот и снова лицо у тебя стало такое… характерное.

— Старшина, ты карту помнишь? — невпопад ответил Степан, продолжая размышлять.

— Извини, командир, не помню… поскольку не показывали, — ухмыльнулся в усы тот. — Но ты можешь и на словах объяснить, я понятливый. Так чего там, с картой-то?

— Да того, Семен Ильич, что когда мы к Станичке рванем, могут нам эти гаубицы много крови попортить. Позиция у них уж больно удобная.

— А мы, значится, рванем? — переспросил Левчук, изучая лицо старлея внимательным взглядом. — Про это ты с комбатом говорил?

— Про это, — вздохнул Алексеев, мысленно выматерившись — ну, надо же, проговорился!

— Значит, правду ты сказал, что помощи нам не будет, и основной удар ребята товарища Куникова проводят. Я-то, признаюсь, вроде, и поверил тебе тогда, но все ж сомневался немного. А комбат, получается, подтвердил? Добро, понял я тебя. Что конкретно делать станем?

— Конкретно? Конкретно, товарищ старшина, ты с бойцами сейчас во-он туда скрытно переместишься и оборудуешь временные позиции. Там, там и вон там. Затаишься и, что бы ни случилось, первым огня открывать не станешь. А я на разведку сбегаю.

— Понял, — нахмурился Левчук. — И дальше что?

— Если мне удастся заминировать склад боеприпасов и тихо уйти, ждете взрыва. Затем лупите по всему, что движется, сеете панику, после чего незаметно отходите тем же маршрутом, что и пришли. Я догоню. На все про все — не больше пяти минут! Иначе вас так или иначе вычислят и зажмут с флангов. Это приказ! У Лехи СВТ с оптикой, потому ему отдельное задание — выбивать командиров и унтеров, на рядовых патроны не расходовать, разве что по необходимости. С одной позиции долго не стреляйте, перемещайтесь, две-три очереди — и меняйте место, пусть фрицы думают, что нас много. Если же у меня не получится… — Степан ненадолго задумался. — Тогда просто незаметно отходите и предупреждаете Кузьмина про эту батарею. Хотя Ванька к этому времени уже всяко до наших доберется. Скорее всего, комбат решит отправить сюда отряд и добить фрицев, вот и проведете их напрямик, чтобы зазря кругаля не давать. Да, вот еще что: идти мне на помощь категорически запрещаю, это тоже приказ, старшина! Живым я им все одно не дамся, так что только зря людей погубишь.