Читать книгу - "Темный пакт - Сергей Извольский"

Традиции отбора сохранились? Или просто совпадение, что за неполные восемь часов все сопровождающие меня нижние чины ФСБ одинаковы ростом, манерой поведения и телосложением? А если не совпадение, то их отбирают при приеме на службу, специально выращивают или уже корректируют хирургически после отбора?

«Генетика. Евгеника» — вспомнил я слова Астерота. «Генетический паспорт» — как вживую прозвучал обрывок фразы Демидова из недавнего разговора. «…уже в шестидесятых годах двадцатого века уровень жизни этого измерения достиг…» — вновь Астерот.

Я попал в сословный мир, в котором не было слома колониальной системы. Это уже самостоятельный вывод, тут же продолженный логической цепочкой: при непрекращающихся локальных конфликтах войне по всей периферии первого мира здесь не было великих потрясений. И здесь невозможно перемещение по социальной лестнице так, как у нас — когда в двадцать ты продаешь ваучеры у проходной завода, а в сорок уже решаешь, как будет жить страна. Вернее, возможно — но не на потоке.

Интересно, рост вес и внешние данные закладываются при зачатии?

В полудреме, как это часто бывает, лезли в голову казавшиеся гениальными мысли. Потом уже, с пробуждением, они могут показаться глупыми, но глядя в иллюминатор я упивался своей догадливостью. Ведь если, к примеру, задать всем членам какого-то сословия определенные рост и телосложение, можно экономить государственные деньги путем единообразия размеров формы и амуниции. Тем более, что здесь корректировка генетического кода не запрещена, как в нашем мире.

Пока мы переходили по бетонке взлетно-посадочной полосы от одного бизнес-джета к другому, я даже головой помотал, пытаясь очистить голову. И недоумевая, к каким безумным выводам пришел во время короткого полета.

Сказывалась прелесть новизны — любая мысль или незначительная деталь уводила меня в такие дебри рассуждений и предположение о незнакомом мире, что избавиться от них было далеко непросто.

Когда взлетали, и под крылом мелькнул удаляющийся аэродром на фоне заалевшей полосы рассвета, смог немного разгрузиться. Несмотря на темноту во время перелетов, я примерно ориентировался — запутывая следы, меня прокатили по всей европейской части России, перевозя из одного аэропорта в другой.

Предпоследним пунктом отправления стал железнодорожный вокзал Царицына, куда меня доставили под утро. И откуда на скоростном поезде я должен был отправился в Елисаветград.

На вокзале, покинув микроавтобус с немногословными комитетчиками, предварительно был нагружен краткими, но емкими инструкциями. И когда за спиной захлопнулась дверь, впервые оказался предоставлен сам себе. Наверняка за мной присматривали, конечно, но к взгляду большого брата я и в своем мире привык, так что даже не думал об этом.

Оставшись наедине с окружающим миром, испытал сразу три потрясения.

Первое — на вокзале не было некрасивых людей. Тихая российская провинция встретила меня так, словно на улицы Царицына выпустили калифорнийскую массовку сериала «Спасатели Малибу».

Оглядываясь вокруг, я понял — в этом мире мы стали не только красивее одеваться, но и просто стали красивее. Вернее, нет, не так. Женской красотой и в моей старой России никого не удивишь, а вот здесь просто не было некрасивых людей с внешними дефектами — слишком низкого, высокого роста, с непропорциональными фигурами и неправильными лицами.

Второе — вокруг был повсеместный бизнес-класс.

Я привык к цивилизации. Вернее, к ее благам. Последние пятнадцать лет у меня был неплохой доход, позволяющий в обмен на упорную работу обеспечивать себе комфортный уровень жизни. Здесь же… я почувствовал себя так, словно купил горящий пакетный тур за копейки на Черное море, а привезли меня в лакшери отель на Карибах.

Оглядываясь по сторонам, я смотрел и удивлялся небольшим деталям, подчеркивающим плюсы от обладания подданства или гражданства Конфедерации. Дьявол кроется в деталях, а вокруг деталей было множество — непривычная ненавязчивость таксистов, повсеместная чистота и организованность навигации и общественных пространств, широкие улицы и удобные пешеходные зоны — следствие чего кажущаяся немноголюдность. Да всеобщая вежливость, в конце концов — высокий уровень жизни просто не допускает в себя образ жизни низших социальных страт. Тем же, кто готов с этим поспорить, всегда были готовы ответить полицейские. Особого рода потрясение я испытал, увидев на лице стража закона приветливую улыбку, когда он терпеливо объяснял что-то испаноговорящему туристу. Непринужденно улыбающийся при исполнении патрульный полицейский — одно это вызвало у меня культурный шок.

Оглядываясь вокруг, гуляя по привокзальной площади и вокзалу в ожидании отправления, я вспоминал слова Астерота. Да, действительно, при внешнем сходстве уровень жизни меня откровенно поразил. Не только высокий уровень — но и воспоминание о ничтожно низком, существующем совсем недалеко отсюда, в «родном» протекторате, а также других похожих местах.

На контрасте воспоминаний Олега о жизни в Волынском протекторате разница была еще более заметна. Здесь, в этой России, уровень жизни был многократно выше. Понятие эконом-класс напрочь отсутствовало — да, кроме обычных в продаже были билеты первого класса, но то стандартное, что я получил за небольшую сумму, тянуло на самолетный бизнес-класс моего мира.

На потрясение от малозаметных, но в то же время столь значительных отличий между мирами наложилось еще одно происшествие в поезде, когда в вагоне-ресторане поезда я увидел нацистскую символику на мундирах. На несколько секунд даже застыл как столб, не веря глазам — но быстро взяв себя в руки, прошел и присел за столик неподалеку, присматриваясь.

Рядом со мной расположилась компания армейских офицеров. И среди них двое в черной форме, с узнаваемыми значками дивизии СС «Мертвая голова» — адамова голова, оплывший череп на скрещенных костях. Причем ни у кого из присутствующих удивления господа в черных кителях не вызывали. Я словно оказался в московском метро конца девяностых, когда по нему свободно разгуливали молодчики со свастикой.

У подавшей мне чай официантки поинтересовался ненавязчиво, не знает ли она к каким родам войск относятся господа офицеры — особливо те, что в черных мундирах. Шок у среднего возраста дамы вызвал вопросом не меньший, чем был мой после лицезрения эсэсовской эмблемы на черной форме. Но официантка лишь на мгновенье показала удивление, после чего рассказала, что в интересующей меня компании офицер в зеленом берете принадлежит к пограничным отрядам, юные гости ресторана в светлом — юнкера Елисаветградского кавалерийского училища, а господа в черных с серебром мундирах — офицеры знаменитого 5-го Александрийского бронекавалерийского полка.

Получив ответ, дальше расспрашивать не стал. Чай допивал без удовольствия — черные мундиры напротив порушили все удовольствие от процесса. Расплатившись наличными деньгами, которые на территории Конфедерации были вполне в ходу, вернулся на свое место и зашел в Сеть через общий терминал. И удивился вновь. Как оказалось, череп и скрещенные кости на фоне мальтийского креста — давняя и широко известная эмблема русских гусар Александрийского полка, полученная еще в ходе наполеоновских войн.