Читать книгу - "Terra Mirus. Тебе не кажется - Наталья Борисовна Русинова"

— Полно, дитя, полно, — ласково забормотал белобрысый, гладя ее по голове длинными пальцами. Илону передернуло от омерзения, но Гавриил воспринял ее брезгливую дрожь за ужас от пережитого. — Вифания сама виновата, она любила плохие эмоции и питалась ими, и в плен наверняка попала по глупости. А ты умница, ты не будешь думать о грустном, потому что иначе ритуал не сработает. Поняла меня?

— Да, господин Гавриил! — подобострастно закивала Илона. — Что от меня нужно?

— Уже ничего, сокровище мое. Ритуал состоится прямо здесь. Следовало бы сначала омыть тебя водой с лепестками роз, облачить в белоснежные одеяния и отправить медитировать сутки напролет, а затем позвать братьев и сестер, чтобы они своими танцами и пением прокладывали нам дорогу к свету и питали позитивными энергиями. Но, к сожалению, на подготовку нет времени. Война с потусторонними бесами вот-вот начнется. Поэтому тебе достаточно будет разуться.

Гавриил сделал знак остальным отойти в сторону. Ламии с шуршанием отползли к краю поляны, а уродливые серые рептилии, сердито перерыкиваясь, встали за его спиной.

Нефилим выпрямился и будто стал еще выше и сильнее.

— Чадо мое Илона, я с радостью поведу тебя сквозь обряд, и станешь ты светом, на который опираются блуждающие во тьме, и будешь ты радостью, что приходит к отчаявшимся. Согласна ли ты отринуть прошлое ради достойного будущего?

— Согласна, сиятельный Гавриил, — Илона склонила голову, надеясь, что никто из присутствующих нелюдей не расслышит, как бьется от волнения ее сердце.

— Тогда опустись передо мной на колени и прими свою долю. И помни, во время Инициации нужно думать о самом счастливом, что происходило у тебя в жизни, иначе нам не хватит сил завершить переход.

— Как скажете, господин Великий, — и Илона опустилась на колени, касаясь руками земли. Знакомый жар обжег ее ладони, вселяя уверенность в том, что она не одна. Только бы в ближайших окрестностях хватило камней!

Ледяные пальцы сжали ее голову. И Илона подумала о самом радостном и счастливом, что произошло в последние дни. О перекошенном лице Вифании, когда она поняла, что стоящая перед ней человечка обладает невероятной силой. О том, как она визжала, когда тьма соколиного принца окутала ее чужими страхами и болью. И о том, как догорала тварь в драконьем костре.

Гавриил вздрогнул.

— Что такое? — растерянно прошептал он. — У твоих эмоций странный привкус, недобрый…

«О, ты еще не пробовал по-настоящему недобрых эмоций, — подумала Илона. Разум был холодным и спокойным, но в недрах его клубилась ярость. — Сейчас нажрешься ими до отвала».

И она с усилием отправила мысленный приказ в почву, через босые ноги, словно горящие огнем. В следующую секунду вокруг раздались крики. Сотни мелких камней бешено завихрились в воздухе, осыпая визжащих змеедевок и рептилий колючим дождем. Взвыл и рухнул в траву один из ищеек, получив огромным валуном по макушке.

А Илона подняла голову и посмотрела белобрысому прямо в глаза.

— Невкусно? — ядовито осведомилась она, перехватывая Гавриила за запястья. — А придется доедать. Сам понимаешь, от угощения невежливо отказываться.

И с силой прижала его пальцы к собственным вискам. Нефилим судорожно дернулся и попытался вырваться, но куда там! Кровь юного принца, получившего темную боевую ипостась, действительно работала на ура.

И Илона целенаправленно погрузилась в воспоминания о ситуациях, о которых до поры, до времени думала изредка, чтобы не рвать душу.

Горькие слезы парализованных стариков, к которым она в очередной раз пришла сказать, что прогулки не будет, помочь им сегодня желающих не нашлось. Голодные и завидущие глаза Ритки, смотревшие вслед Алисе, несущей из магазина свежий шоколадный торт с профитролями. Жалобные всхлипывания Мишки, которого на прогулке в городе очередные «добрые люди» обозвали дебилом и сыном алкоголички. Злобу пьяного соседа, пнувшего дворового котенка, отчего тот остался хромым, несмотря на все попытки его вылечить, а затем и вовсе пропал. «Собаки загрызли, — бросила сволочная соседка в ответ на расспросы, и добавила с укоризной. — О людях надо думать, а не о скотине безмозглой!»

Нефилим взвизгнул и судорожно забился, но хватка Илоны оказалась железной. Она сознательно погружалась дальше и глубже, в собственную боль.

«Ваши дураки бесполезны, у них нет ни ума, ни фантазии, их учить — только зря время тратить», — цедила чиновница в денежной канцелярии при Великих, обосновывая отказ в выделении интернату средств на закупку принадлежностей для рисования. Денег требовалось не слишком много, и Илона постепенно купила все сама, откладывая с собственной зарплаты, но осадок остался, и отравлял душу ядовитой обидой.

«Не пойду я внутрь, у них там говном пахнет и лекарствами старческими, меня сейчас стошнит! — орала на мужа прямо около двери в лежачее отделение холеная девушка с перекошенным от злобы лицом. — Заставь свою полоумную бабку переводить пенсию тебе на счет, и незачем сюда таскаться! Зачем ее навещать? Она же в деменции, можно подумать, хоть что-то соображает!»

«Зря вы тогда сделали посетителям замечание, — отчитывала Илону главная целительница Дома призрения спустя час после высказывания холеной девицы. — Они никого не били и нецензурной бранью не ругались, пришли трезвые, а теперь нажалуются на нас в министерство. В следующий раз будьте умнее и пройдите мимо, не добавляйте учреждению лишней головной боли».

Нефилим выл на одной ноте, заглушая визг ламий и рев ищеек. Они пытались подползти к хозяину, но каменная завеса, мигом протянувшаяся от земли на высоту почти в два этажа и окутавшая участников ритуала, не давала им сделать и шагу.

Илона резко втянула сквозь стиснутые зубы холодный утренний воздух и погрузилась в мрак и хтонь на дне собственного разума. Папа, большой и сильный, почти как Рагнар, лежит в кровати белее мела, и доктор опечаленно разводит руками: сами понимаете, терминальная стадия, сделать ничего нельзя. Мама, успевшая постареть и поседеть, подвязывает в огороде помидоры едва слушающимися пальцами. Ей нельзя, давление зашкаливает и таблетки не помогают, но она сама говорит, что умрет, если не будет двигаться.

Холодный больничный коридор с тусклыми лампочками, облупившаяся штукатурка и собственные руки, опирающиеся на стену. Илона поначалу их даже не узнала, настолько отекли пальцы от принимаемых лекарств. Резиновые тапочки, шаркающие по полу, компрессионные чулки, впивающиеся в тело. Надо идти, чтобы не застаивалась кровь и швы нормально затянулись. Надо идти, даже если так больно, что хочется сесть и умереть. У нее ведь теперь дочка. А то, что других детей больше не будет, она переживет.

Надо идти.

«Я буду идти вперед, чего бы это мне не стоило. Я пройду сквозь боль и страх, потому что они не вечны. Ни одна дрянь