Читать книгу - "Десантник. Остановить блицкриг! - Олег Таругин"

– Имя? Как сфать? Откута ви есть сдесь появиться?

– Просто… появилась, – равнодушно ответила девушка, помотав гудящей головой. – Откуда? Оттуда. Взяла – и пришла. За Лешей.

Савушкина криво усмехнулась, мазнув мутным взглядом по лицу сосредоточенно хмурящегося офицера.

– А тебе-то что? Не твое дело, короче.

– Кокта спрашифают – нушно четко отфечат на фопрос! – перевел пилотконоситель брошенную офицером фразу. – Это поньятно?

– Да пошел ты… – равнодушно буркнула Иришка. – Тоже мне, нашелся один такой…

В следующее мгновение девушка вместе со стульчиком рухнула на пол – похоже, майор Нойманн, резко хлестнувший ее по лицу тыльной стороной ладони, и сам не ожидал подобного результата. Но уж больно легонькой оказалась пленная… На миг Отто даже смутился, вспомнив французскую пудреницу с треснувшей крышкой, так похожую на ту, что была у его жены Марты. В следующий миг он взял себя в руки: что за бред?! Кого он вздумал жалеть, эту грязную унтерменшу?! Эту дешевую шлюху, Scheiße?! Да еще и сравнивать со своей супругой?! Точно, бред. Это все из-за проклятой головной боли…

– Встать! – рявкнул переводчик.

Мог бы и не орать. Савушкина, проведя рукой по разбитым губам, несколько секунд непонимающе глядела на окрасившуюся алым ладонь, затем в два приема встала на ноги. Молча подняла опрокинувшийся стул, со стуком поставила перед столом. Кровь из разбитого носа – со всей дури приложилась лицом об пол, когда падала, – текла, согревая подбородок и марая футболку. Но это уже не имело никакого значения. Поскольку девушка внезапно осознала, что ее ОТПУСТИЛО. Вязкая апатия, навалившаяся на нее еще в лесу, вдруг отступила, без остатка растворившись в новом чувстве. Разум затопило столь чистой и незамутненной яростью, что на миг закружилась голова – или причиной этого стало падение? Вернулась прежняя ясность мысли, и Савушкина, неожиданно даже для самой себя, вдруг протянула руку и старательно отерла окровавленную ладонь о китель ударившего ее фрица. Фашист настолько опешил, что даже не попытался ей помешать:

– Иди в задницу, урод! Женщину бить… Ничего, когда Леша до тебя доберется, он тебе такое устроит! Ничего, недолго осталось, он меня ни за что не бросит, он обязательно придет…

Не обращая внимания на застывшего соляным столбом майора и еще более ошарашенного произошедшим переводчика, вылупившего глаза так сильно, что казалось, еще миг – и они попросту лопнут, Ира решительно уселась на стул, как ни в чем не бывало закинув ногу на ногу. Покрутила носком ботинка:

– Ну, чего застыли? Сит даун, плиз, битте, даст ист фантастиш, спрашивайте дальше.

И смачно сплюнула вязкой кровавой слюной на пол. Вообще-то хотела попасть по столу, но, увы, не получилось: подвели разбитые губы.

– Только ни хрена я больше не скажу!

Первым пришедший в себя Нойманн, выслушав перевод, дернул щекой и отрывисто распорядился:

– Курт, разыщи гауптмана Лемана, где бы он ни оказался. Пусть немедленно идет сюда. Сам тоже далеко не уходи, допрос продолжим немного позже.

Более-менее успокоившуюся голову снова сдавило и задергало мучительной болью. Проклятые большевики! Все у них не как у нормальных европейцев! Даже женщины! Такие красивые внешне – и непредсказуемые внутри! Ведь еще минуту назад она казалась полностью сломленной, буквально едва языком ворочала – и вдруг такое… Ничего, после общения с Гансом заговорит как миленькая, никуда не денется. Главное, чтобы этот маньяк не переусердствовал – пленная нужна ему живой и, как ни странно звучит, абсолютно здоровой. Пускай просто немного попугает, поскольку, чует его сердце, придется-таки связываться с контрразведкой…

– И… что? – напряженным голосом осведомился Степанов, скрежетнув зубами. – Этот гауптман? Что он с тобой сделал?

Умница Батищев, на миг приостановившись, остро взглянул ему в лицо и мотнул головой – «мол, держи себя в руках». Леха благодарно кивнул в ответ.

Девушка вымученно усмехнулась:

– Леш, ты это, выдыхай! Да не переживай, ничего особенного он со мной не сделал, хоть и сильно хотел, по глазам было видно. Аж слюни текли, когда на меня глядел, мразь! Ну, полапал немного, поугрожал, – не сдержавшись, Савушкина передернулась, вспомнив тяжелое неровное дыхание и подрагивающие от вожделения потные руки, лезущие под футболку и в штаны.

– Потом побил немного – но аккуратно, видать, ему тот, который главней, запретил особенно стараться. Но бить ему нравилось, ох как нравилось – взгляд у него такой становился… не смогу объяснить, это видеть нужно. По ходу, он от этого удовольствие получал… ну ты понял, о чем я, да?

– Понял, – глухо буркнул десантник, незаметно сжимая и разжимая кулак. Пожалуй, впервые с момента попадания в прошлое ему вдруг захотелось убивать. Не в бою, нет – просто убивать. Желательно голыми руками, ощущая поддающуюся под пальцами хрупкую плоть врага.

– Потом он меня про смартфон начал расспрашивать: что, мол, такое да для чего нужно. Пришлось включить и показать, так он хоть руки свои перестал распускать. В то, что это телефон, чтобы разговаривать, он не поверил, снова лапать начал. Ну, я его и послала – мол, не веришь – твои проблемы. Он разозлился, конечно, ругаться начал, угрожать…

– А дальше?

– А дальше, Лешенька, – девушка даже не заметила, что впервые назвала парня именно так, – он стал мне фотографии из своей коллекции показывать. И вот их я, боюсь, теперь вовек не забуду…

– Фотографии? – опешил Степанов.

– Угу, – Савушкина шумно сглотнула. – Фриц этот и на самом деле извращенцем оказался. Сначала трах… ну, в смысле, насиловал женщин… с особым, так сказать, садизмом – а потом фотографировал то, что от них… осталось… сэлфи, мать его, делал, евроинтегратор хренов… Ну и сообщил, мол, если я и дальше говорить не стану, со мной то же самое будет… снова начал про телефон выпытывать…

Девушка замолчала, автоматически переставляя ноги. И, глядя на ее понуро опущенные плечи, топорщащиеся сквозь тонкую ткань ветровки острыми треугольничками лопаток, Алексей внезапно ощутил, как все его естество захлестнули сразу два взаимоисключающих чувства: острая нежность – и жгучая, аж в груди закололо, ненависть. С-суки! Ну да ничего, придет время – он по всем долгам расплатится! И за Ирку, и за тех, кого ЭТОТ фотографировал. Даже жаль, если он погиб во время атаки, – подобным… существам нельзя позволять уходить слишком легко…

– Ирка…

– Успокойся, Леш, – не оборачиваясь, мотнула головой Савушкина. – Хочешь спросить, что дальше было? Да практически ничего дальше не было… Я как эти фотки рассмотрела, так и сблевала, в аккурат этому уроду на бриджи. Жаль, желудок пустой был, так что не шибко я его и уделала. Ну, он меня за это, понятно, кулаком отоварил – я и отрубилась. Когда в себя в каком-то сарае пришла, рассвело уже. Потом притопал переводчик, сказал, что сейчас приедет какая-то важная шишка, которая, возможно, захочет со мной поговорить. Принес кувшин с водой, мыла кусок и даже полотенце, умывайся, мол. Поскольку в таком виде меня начальству никак показывать нельзя. Ну, я ему – отвернитесь, стесняюсь – а сама думаю: или сейчас сбегу, или никогда. Если поведут на допрос или отдадут тому извращенцу – мне точно конец.