Читать книгу - "Шикаста - Дорис Лессинг"

С термином «политика» связаны такие производные, как «политические партии» и «политические программы». Почти все без исключения окунувшиеся в политику неспособны мыслить категориями взаимодействия, взаимовлияния различных сект («партий»), волей-неволей входящих в большее целое, в нацию, и далее — в группы наций, население планеты. Вступающий в «политику» напяливает шоры ослепляющей уверенности в исключительную непогрешимость, «правильность» определенной точки зрения. Придя к власти, такая секта («партия») почти всегда ведет себя так, словно владеет монополией на истину, и ее точка зрения — единственно верная. Единственная «хорошая». Когда Джон выбрал секту, он руководствовался идеалами Высокого, Доброго, Вечного. Он видел себя своего рода спасителем, лидером нации. С момента поступления в свою юридическую фирму он практически не встречался с людьми, мыслящими иначе, чем он. Наш персонал время от времени пытался на него повлиять, косвенно, разумеется, да куда там! Наши цели и образ мышления погрузились в его сознании настолько глубоко, что Тофик натыкался на них лишь во сне да в редкие минуты сомнений и тяжких раздумий.

Пришлось его временно списать со счетов. В случае, если он, Тофик — так решили на Канопусе — в результате каких — либо пока что непрогнозируемых процессов вдруг опомнится, «придет в себя» — такой и много подобных оборотов были в ходу на Шикаете, где в то время мы терпели существенные потери, дожидаясь, пока тот или иной исполнитель «придет в себя», «прозреет» и так далее — тогда можно будет к нему вернуться. Кадров у нас не хватало, силы рассеивались, а ситуация на планете складывалась — хуже некуда.

Одной из моих задач было наблюдать за Тофиком, оценивать его состояния и, по возможности, тактично напоминать о его миссии.

Тофику немногим более пятидесяти, то есть уже более половины жалкого отрезка, отведенного на жизнь шикастянам, позади. Оказалось, правда, что ему суждено было прожить несколько больше среднего срока. В возрасте семидесяти пяти лет его назначили представлять интересы пожилых людей. Почтенный представитель, ничего не скажешь.

Дом Джона Брента-Оксфорда находился в респектабельном районе города, образ жизни его можно было назвать умеренным, не чрезмерно вызывающим для ареала его проживания, хотя, как он сам с удивлением узнал позже, с точки зрения глобальной почтенного юриста можно было обвинить в преступной и постыдной распущенности, в бездумном расточительстве. Семей у него было всего две. Первая жена с четырьмя его детьми жила в другом районе, сам он жил со второй и еще двумя детьми. Все его дети росли испорченными, неприспособленными к ожидавшему их впереди. Жены посвящали свою жизнь поддержке горячо любимого супруга, его амбиций. Обе подпали под его влияние в такой же мере, как и многие другие, имевшие с ним дело. Этот человек всегда провоцировал окружающих на то, чтобы занять по отношению к нему определенную позицию: вызывал либо восторг, либо ненависть. Джон Брент-Оксфорд влиял на людей, склонял к добру или к злу, изменял их жизнь в хорошую или плохую сторону. Сочетанием противоположностей он напоминал выгоревший лес: почерневшая земля, сплошное разорение, и затем буйная свежая зелень, новые возможности, новые виды растений и животных…

Внешностью Джон Брент-Оксфорд не выделялся. Темные волосы, темные глаза, возможно, сохранившие что-то от далеких предков-гигантов, бледная кожа гигантов-альбиносов, крепкое сложение, напоминающее мне аборигенов Шикасты. И множество других примесей. Эксперименты Сириуса, шамматские шпионы … Да мало ли кто еще.

Как и все общественные деятели той поры, обладал он двоякой личностью: на публику и для частного потребления. Это вполне отвечало принципиальной невозможности говорить правду тем, кого представляешь. Убежденность, мотивированность, шарм составляли его рабочий инструментарий. Эти и иные методы общения в иных областях галактики, на других планетах назвали бы лживостью, лицемерием, посчитали бы презренными или даже преступными, но на Шикаете они превозносились как первейшие признаки слуги народа. Разумеется, не о нем одном можно было так отозваться, теми же качествами обладали и его соратники, а также противники из других политических сект. Кажущиеся противоположности оказывались на поверку неразличимыми близнецами.

В фигуры национального масштаба Джон выдвинулся с сорока лет, не в силу компетентности или лучшего понимания положения нации, а просто потому, что оказался в нужное время в нужном месте. Конечно, он не был обделен способностями, но они в его выдвижении никакой роли не играли, да и в иных аспектах он ими воспользоваться не мог, ибо чувствовал себя связанным и вынужден был эти способности подавлять. Порой Брент-Оксфорд даже не разбирался, какими талантами он одарен и к чему они могли бы послужить. Эта неуверенность и внутреннее беспокойство заставляли его припадать к бутылке, погружаться в глубины цинизма и самоуничижения. Он понимал, что уважают его не за то, что достойно уважения, и уважают его не те люди, которых он «представляет». Они могут что-то сделать — даже и немало (делать, могут бороться, могут пойти на преступление, чтобы продвинуть к власти «своего» представителя, но после этого не считают себя ответственными за свой выбор. Ибо характерной чертой весьма извилистого разума обитателей этой планеты является способность лезть в драку за свои мнения и убеждения, от которых они через год, месяц, а то и через несколько минут с легкостью отрекутся.

Установив местоположение Тофика, я устроился, обосновавшись в Зоне 6 таким образом, чтобы наблюдать, собирать информацию, а по возможности и повлиять на него, как раз когда он вступил в период напряженной эмоциональной активности.

Для Джона Брент-Оксфорда наступило время выбора, время решений. Он переживал это как еще один кризис. Политическая секта, которую он представлял, как раз потеряла власть. Собственно, они уже не в первый раз после Второй мировой войны (мы на Канопусе называем ее Второй интенсивной фазой Войны XX века) вылетели из правительства, и не это беспокоило его в первую очередь. На Джона давили (по нашей инициативе) с целью вернуть его в юридическую фирму, чтобы он укрепил свою репутацию среди законников. Он смог бы с легкостью решить несколько интересных дел. Ему также предлагали работу в Совете северных стран, но эта высокая должность отпугивала его, ибо Брент-Оксфорд знал, что окажется не на месте, не сможет должным образом отстаивать интересы белых народов, которым грозило истребление. Не хватало ему квалификации для этой работы. С нашей точки зрения эта работа грозила ему личной катастрофой.

Того же мнения придерживалась и его последняя жена. Она не пылала к супругу страстью преданной секретарши. Как, впрочем, и первая жена. Обе вышли за Джона, привлеченные его скрытым потенциалом, и обе разочаровались, когда он этот потенциал не использовал. Причины разочарования они, однако, не осознали, что вело к разного рода переживаниям, не слишком скрываемым от окружающих. Его второй брак дышал на ладан. Из-за чего воспоследовали и нервные срывы. (См. «Историю Шикасты», том 3012 «Психическая нестабильность в Век Разрушения», часть пятая, «Общественные деятели».) Брент-Оксфорд вышел из депрессии и стоял на пороге новой. Подвергался лечению. Большинство политических деятелей нуждались в психиатрической поддержке вследствие специфики их активности, извращенности процесса труда, процесса принятия решений, мыслительного процесса.