Читать книгу - "Беглая Землянка для Командора - Наталья Кошка"

бы точно дала шанс сестре или брату, будь они у меня.

— Ты добрая и замечательная, у тебя большое сердце. Но не уверен, что Кальверт пустит нас на порог.

— Мы должна попробовать. И я буду рядом, — протягивает руки ладонями вверх, и я прикасаюсь к ее нежным ладошкам.

— Спасибо, Марина! Для меня очень много значат твои слова. Возможно, когда-нибудь, когда с нас обоих снимут обвинения, я спрошу у тебя кое-что и надеюсь получить утвердительный ответ.

— Тебе не нужно мое согласие. Оно уже у тебя есть. И было. Кажется, всегда, с самого начала! Ты живешь в моем сердце, упрямый кыс! — склоняет голову к плечу, как птичка и смеется. Нежный перезвон ее голоса лишает последней выдержки, и я сгребаю маленькую землянку в охапку.

— В таком случае, позволь показать тебе всю силу своих чувств!

Укладываю прекрасную Марину на белоснежные простыни. Не спешу ее раздевать, оттягивая момент как можно дольше. Красные непослушные пряди разметались на белом. Так хочется забрать ее всю себе, присвоить. Сделать своей по всем правилам, назвать женой. Но прежде я должен смыть позорное пятно с имени. Потому у нас в программе сегодня только поцелуи. Много-много жарких поцелуев и смелых прикосновений. Но все остальное — после!

***

Мои пальцы нежно скользят по ее щеке, очерчивая высокие скулы. Кожа моей земляночки шелковистая, теплая. Марина прикрывает глаза, и я вижу, как трепещут ее ресницы. Она ждет. Знаю, что ждет большего, чем просто поцелуи. Она — огонь, сдерживаемый хрупкой оболочкой, и я чувствую, как этот огонь тянется ко мне, обжигая даже на расстоянии.

Наклоняюсь, вдыхая аромат ее волос — смесь полевых трав и чего-то неуловимо-сладкого, что присуще только ей одной. Кажется, схожу с ума, просто находясь рядом. Поцелуй получается легким, почти невесомым, словно прикосновение крыльев бабочки. Но даже эта мимолетность взрывает в нас обоих яркий фейерверк чувств.

Марина тихонько стонет, и я углубляю поцелуй. Ее губы податливые, мягкие, отвечают на мой зов. Мы целуемся долго, жадно, словно пытаясь утолить жажду, которую испытывали целую вечность. Она оплетает мою шею руками, притягивая ближе. Кажется, между нами не осталось ни единого миллиметра свободного пространства.

Отрываюсь от сладких губ, тяжело дыша. Смотрю в синие бездонные глаза, полные страсти и нежности. В них плещется океан, в котором я готов утонуть без остатка.

— Ты прекрасна, моя Марина, — шепчу, касаясь ее лба своими губами.

Она улыбается, и эта улыбка — самое красивое, что я когда-либо видел в жизни.

— Я люблю тебя, Закарис, — произносит со всей пылкостью и искренностью. И эти слова — словно благословение.

Люблю ли я ее? Больше жизни. Готов ли на все ради нее? Конечно! И именно поэтому я должен быть уверен, что ее имя останрется чистым, незапятнанным.

Я медленно тяну вниз молнию на ее блузке, с трепетом касаясь нежной кожи. Она слегка вздрагивает, и я останавливаюсь, вопросительно глядя на нее.

— Все в порядке?

— Да, — шепчет она, прикрывая глаза. — Просто я… немного боюсь.

Понимаю ее страх и неуверенность. Тень прошлого до сих пор витает над нами, угрожая разрушить наше счастье. Но я не позволю этому случиться. Защищу ее от Веринеи, от всего мира, от себя, в конце концов!

Снимаю блузку, любуясь совершенным телом. Моя девочка — произведение искусства, созданное самой природой. Каждая линия, каждый изгиб — все идеально. Руки скользят к ее груди, очерчивая контуры женственной фигуры. Она снова стонет, и я чувствую, как мое тело охватывает волна желания.

— Обещаю, я буду осторожен, — шепчу, целуя ее в плечо.

Я помню историю земляночки. Помню тот ужас, который ей пришлось пережить и гадкого Картрайта, что пытался взять Марину силой. Помню лица наших тюремщиков, всех тех, кто виновен в ее слезах. И обязательно отомщу каждому!

Но сейчас есть только мы. Я и моя хрупкая, нежная Марина. И наша любовь, которая сильнее всех преград и условностей.

Я нежно целую сначала одну грудь, затем — другую, и чувствую, как малышка дрожит в моих руках. Она отвечает мне со всей пылкостью, закапывается в волосы руками, чуть тянет на себя. Мы сливаемся в одно целое, забывая обо всем на свете.

Спускаюсь ниже, целуя ее живот, внутреннюю сторону бедра. Марина извивается подо мной, словно кошка, и я чувствую, как собственное желание разгорается все сильней.

Но сдерживаю себя, держу в руках. Я помню о своем обещании. И должен быть терпеливым. Я покажу ей, что мне можно доверять.

Останавливаюсь, поднимая взгляд к ее лицу. Смотрю в глаза, полные любви и страсти.

— Я люблю тебя, Марина, — повторяю снова и снова. — Я всегда буду любить только тебя одну!

Она улыбается доверчиво, и я знаю, что она мне верит.

Я продолжаю раздевать ее дальше. Медленно и нежно, наслаждаясь каждым мгновением. Марина отвечает взаимностью, помогая мне снять с себя одежду.

Вскоре мы лежим обнаженные на белоснежных простынях, наши тела переплетены. Я чувствую ее тепло, ее дыхание и сердцебиение.

И целую девочку сладко снова и снова, пока мы оба не начинаем задыхаться от страсти.

— Закарис…, — шепчет она, и в этом шепоте — целая вселенная.

Я знаю, чего она хочет. И хочу того же не меньше. Но я должен быть сильным. И должен сдержать свое обещание.

Потому отстраняюсь, вытягиваясь на руках, дыхание тяжелое и рваное. От моей девочки очень сложно оторваться.

— Мы подождем, Марина, — произношу. — Мы подождем, пока я не смою позор со своего имени. Тогда мы будем вместе навсегда.

Она смотрит на меня с благодарностью.

— Я верю тебе, Закарис. И знаю, что ты не виновен. Мы вместе это докажем!

Стискиваю ее в объятиях крепко-крепко, чувствуя, как она вся дрожит. Я знаю, что ей трудно. Но она сильная. И вместе мы справимся.

И я помогу ей. Буду рядом, что бы ни случилось!

Мы лежим в объятиях друг друга, пока страсть постепенно не уступает место нежности и умиротворению. Я глажу ее по волосам, играю с алыми прядями.

— Все будет хорошо, Марина, — шепчу. — Обещаю тебе!

Она засыпает у меня на руках, умиротворенная и спокойная. Любуюсь ее спящим лицом, чувствуя, как моя любовь к ней становится только сильнее.

Я буду бороться за нее, за наше счастье. И докажу всем, что и на моей малышке нет вины. Верну ей свободу! И тогда