Читать книгу - "Варлорд. Политика войны - Николай Соболев"

Пули раздробили резную филенку и выщербили штукатурку на стене напротив. Второй залп вынес дверной замок, но тяжелый стол и два комода, наваленные у двери, не дали ей открыться.

Грохнул еще залп, за ним пошла пальба вразнобой, несколько выстрелов угодили в основание люстры и лепнину вокруг нее, крепление скрипнуло, крякнуло и вся бронзовая конструкция с цепями и хрусталем обрушилась на пол, обдав нас осколками и сухой известкой.

— Сдавайтесь! — заорал кто-то из мятежников.

В ответ один из охранников разрядил весь магазин веером сквозь разбитую филенку. За дверью вскрикнули, упало тело, раздались матюки, а следом новый залп. С улицы несколько раз бахнул танк, и вдруг наступило затишье.

Через пять минут в дверь аккуратно постучали:

— Бокерон!

— Исла-Пой! — ответил Ларри. — Ребята, разбирайте завал, свои!

В приемной и кабинете плавало облако из пороховой гари и пыли от штукатурки, а я по-прежнему сжимал свой пистолет-пулемет, из которого так и не сделал ни одного выстрела.

Танковые экипажи, сформированные по примеру корпуса «Черных ножей» на моем заводе, роты «стрелковых клубов» и получившие винтовки ополченцы-милисианос подавили остатки сопротивления и выводили на улицы разоруженных мятежников.

— Пошли, — Ларри потянул Молу за перепачканный рукав.

— Я не могу в таком виде! — вдруг заартачился генерал. — Мне нужно переодеться!

— В морге тебя переоденут, — толкнул его в спину Ларри, — двигай!

Мола слегка побледнел:

— Что со мной будет?

Я не удержался и окончательно испортил ему настроение:

— Безжалостно и решительно, как вы и говорили.

Всего несколько минут назад генерал и директор-распорядитель грандиозного заговора уже мнил себя хозяином Астурии, а сейчас еще больше стал похож на заурядного бухгалтера, пойманного на махинациях со счетами и фактурами. Обвисли щеки, потухли глаза, опустились плечи и Мола, понукаемый Ларри, отправился в военную тюрьму.

Оттуда выводили уже не чаявших выбраться живыми республиканцев, а вместо них загоняли примкнувших к мятежу офицеров, сержантов и капралов. Простых солдат фильтровали ребята Панчо при помощи сохранивших верность присяге военных: кого в кутузку, кого выгоняли нахрен, а лояльных тут же ставили в строй.

Все прошло относительно близко к плану — еще с вечера мы раздали оружие рабочим, с рассветом ударная колонна Дуррути захватила арсенал, а днем танки и «мотопехота» заняли все стратегические точки Овьедо, Йанеры и Хихона. Одна беда — пришлось привлечь всех охранников и стрелков с охотниками, завод остались стеречь только мастифы. И если какому решительному мятежнику стукнет в голову захватить наши склады, у него может и получится…

С этой панической мыслью я умчался на завод, соображая, где взять людей на внезапно умножившиеся задачи — нужно ставить на танки комплекты «модернизации», нужно рассылать отряды по Астурии, нужно блокировать возможное выдвижение мятежников из Галисии, нужно, нужно, нужно… Счастье, что у Термена работают в основном женщины, хоть там производству ничего не угрожает.

А еще неизвестным науке образом нужно создать командный костяк из «парагвайцев», обученных в СССР «астурийцев» и офицеров-республиканцев, да чтобы они не передрались при этом. И срочно обучать милисианос, пара-тройка дивизий будут нам очень кстати.

Гражданский губернатор Астурии сидел как мышка и никаких действий не предпринимал, Дуррути предложил забить на него болт и создать комитет, который возьмет на себя власть. Члены Народного фронта его в этом горячо поддержали, а коммунисты предложили назвать комитет «военно-революционным». Но сошлись на имени попроще — Комитет обороны Астурии. Все это мы обсуждали вечером в общественном центре нашего поселка, прерываясь на поступающие отовсюду новости.

Лучше всех выступил Хавьер — не дожидаясь мятежа, он посадил членов «стрелковых» и «охотничьих» клубов с наших апельсиновых заводиков на «Атланты», выдал в каждый по пулемету и стянул их к Севилье с вечера. В те же часы, когда Дуррути брал арсенал в Овьедо, Хавьер окружил артиллерийский парк и потребовал у караула сдаться. В качестве основного аргумента он предъявил несколько десятков «гочкисов» на грузовиках. А затем муравьиная вереница машин встала на вывоз оружия из парка в рабочие кварталы.

Тем временем генерал Кейпо де Льяно, имея всего около двухсот человек, арестовал командира 2-й органической дивизии (по совместительству командующего во всей Андалусии) и отправился агитировать 6-й пехотный полк.

А Хавьера чуть не повинтила Штурмовая гвардия, посланная гражданским губернатором выяснить, кто это такой ушлый, что раздает казенные винтовки. Но тут Кейпо де Льяно арестовал командира пехотного полка, поставил на его место своего человека и отправил две роты занять правительственные учреждения.

Но что такое две роты против двух тысяч с сотней пулеметов? Вот и кончился мятеж, к лютой досаде путчистов — на аэродром Таблады из Мадрида перебрасывали бомбардировщики, а из Овьедо — наши «кобры», чтобы прижучить Африканскую армию. Генерал Кейпо де Льяно удрал в Кадис, а Хавьер, укрепив контроль над городом, развернул вербовку в ополчение и фильтрацию по нашему методу.

Примерно так же прошли события в Барселоне — наши отряды и ополчение (сразу, без проволочек, получившее винтовки) под командой Махно задавили мятежников, арестовали генерала Годеда и рассылали колонны по всей Каталонии.

В Мадриде путч случился невнятный, во всяком случае, танковому батальону, в котором техники и сержанты арестовали офицеров, не пришлось даже стрелять. Так, выехали перед казармами, пошевелили стволами — и все, мятеж сдулся.

Устояли Гранада, Валенсия, Толедо и Кордова, но мятежники взяли верх в Галисии, Кастилии-Леоне, Наварре, частично в Арагоне, на юге Андалусии вокруг Алькесираса и Кадиса, на Балеарских и Канарских островах. В Теруэле, Касерасе и Сарагосе шли бои, чья там возьмет, пока никто не знал — бардак творился первостатейнейший. Часть губернаторов наотрез отказалась вооружать ополчение, часть, наоборот, раздавала винтовки направо и налево, правительство в Мадриде молчало, пришлось браться за дело нам.

Комитет обороны Астурии выпустил прокламацию о мятеже и о том, как следует поступать с мятежниками. К этому по моему настоянию добавили информацию о провале путчистов в крупных городах, о том, что вся авиация поддержала Республику и другие духоподъемные новости. А также требование не стрелять путчистов, а сажать в кутузку для последующего суда.

Вторую прокламацию писали Эренбург и каноник Максимилиано — об отношении к церкви. Она тут играл роль своеобразного козла отпущения, чуть что, шибко революционные толпы ломились жечь церкви и мордовать клир. Вот мы и выступили — спокойнее, граждане! Вы же испанцы, а без церкви Испании не было бы, отнеситесь с минимальным уважением. А коли есть желание показать эксплуататорам козью морду — добро пожаловать