Читать книгу - "Цепной Койот. Книга 2 - Кира Иствуд"

Если вспомнить, я и в детстве никогда не видел её счастливой. Только отстраненной или грустной. Но так же не бывает, верно? Может, я просто забыл… как она меня забыла. Боже, как же всё это глупо! Мне захотелось уйти. Но вместо этого я сказал:

— Наверное, это большая ответственность… заводить детей, я имею в виду. На такое сложно решиться.

Она пожала плечами:

— Наверное.

— А вы его любите?

— Кого?

— Вашего ребёнка…

— Слушай, — тут она наконец посмотрела на меня. — Может, бросишь играть в кошки-мышки? Думаешь, я тебя не узнала. Паша. — Она произнесла моё имя так, словно оно жгло ей язык. Без тени тепла. Без искры любви. — Что ты вообще тут делаешь?

Внутри у меня заколотило и задребезжало, точно лихорадка ввинчивалась в сердце. Натянулись до звона жилы. Узнала. Всё-таки узнала!

— … хотел тебя увидеть, — голос предательски дрогнул.

— Ну, увидел? Теперь уйдёшь? Или нет, постой, — она отставила морс и стала рыться в маленькой сумочке, которая лежала у неё на коленях. Её пальцы с паучьей ловкостью перебирали кармашки, а я не мог отвести от них взгляда.

— Вот, возьми, ты же наверняка здесь за этим. Код на обратной стороне, — сказала она, протягивая мне какую-то карточку, и лишь спустя несколько секунд я понял, что это банковская кредитка.

— Нет, ты чего…

— Да перестань, деньги нужны всем, — она улыбалась той самой понимающей улыбкой, с какой ссыпают мелочь алкашу, клянущемуся, что это на хлеб.

Я уставился на карточку в её руках. Чувство было такое, словно меня помоями облили. Стало мерзко. Живот скрутило спазмом. Я словно увидел себя со стороны — жалкого подростка, который приполз к матери просить… чего?…любви?

— Там достаточно денег, обещаю, — сказала мама, неверно расценив моё замешательство. — Иди, своди девушку в приличный ресторан. Это же она тебя там ждёт?

Её тон и взгляд задавили во мне последнюю жалкую надеждочку. И только когда она исчезла, я вдруг осознал, что до последнего мечтал, чтобы всему нашлось объяснение. Дурак. Я жаждал узнать, что меня оставили у отца только на минутку, которая лишь случайно затянулась на года. Отец был прав. Все были правы. Меня выкинули, как мусор. Вот и вся история.

Без этой последней надежды внутри стало совсем пусто и холодно. Чего я, собственно, ждал? Надеялся, что наша встреча, подарит новый смысл жить… а она раздавила меня, как таракана.

Краем зрения я видел застывшую неподалёку Илону. Было гадко, что вся эта мерзость происходит и на её глазах тоже.

— Точно, ты меня раскусила… мама, — выдавил я, чувствуя, как по лицу расползается ухмылка.

Мать продолжала смотреть на меня ровно так, как она смотрела бы на пустое место. Я был для неё чужим, таким же чужим, как мой отец и та грязная деревушка, куда эта сука меня спихнула. Внутри волной стала подниматься злоба.

Я взял у неё из рук пластиковую карту. А потом согнул пополам и, не глядя, выбросил за спину.

Мама не двигалась, продолжая сидеть с протянутой рукой, но взгляд её изменился. Теперь она смотрела на меня, как на бешеного пса, от которого не знаешь, чего ждать.

— Ну, что мы всё о делах, а? — ухмыльнулся я. — Лучше расскажи, мамочка, неужели совсем по мне не скучала? А я вот, не поверишь, часто о тебе думал, всё ждал, когда ты про меня вспомнишь? — Мой голос звенел от обиды. Мне хотелось, чтобы женщине передо мной стало так же плохо, как и мне. Я наклонился к ней, заглядывая в глубину безразличных глаз. Носа коснулся пряный запах духов, наверняка, дорогих, а ещё — спрятанный, скрытый за мраморной маской кисло-солёный душок животного страха: — На самом деле, мамуля, я пришёл сюда, потому что страшно хотел узнать, как поживает та, из чьего живота я вылез в этот прекрасный долбаный мир! О тебе, кстати, многие в деревне спрашивали. Так, может, поведаешь, куда запропастилась, а?

Она не смогла удержать лицо. Не без удовольствия я заметил мелькнувший в глазах матери испуг.

— Ты теперь совсем как отец. Говоришь, как он…

— Неужели? — осклабился я, чувствуя ярость, поднимающуюся по пищеводу. Внутри точно тикала бомба, и сейчас она едва не бахнула, в последний момент я успел ярость перехватить, проводки отогнуть. — Ты разве не этого добивалась, когда меня с ним оставляла? — с издёвкой спросил я, а потом силы черпнул и гаркнул: — Ну-ка, ответь, мама, почему ты меня бросила?

От яда у меня внутри всё вспухло. Я задыхался от желчи. Мама поморщилась, головой дернула, прошептала, зажмурившись:

— Перестань… и так тебе всё расскажу. Прекрати давить. Вот уж не думала, что ты такой сильный станешь.

— Так ты знаешь про мой секрет. Может, и у тебя есть такой же? Если так, то почему же не думала, что я унаследую эту силу? Чему удивляешься?

— Потому что отец твой пустышка…

— Так значит, и я должен был таким же стать? Ты для этого от меня избавилась?

Она покачала головой:

— Нет. Я проверяла тебя в детстве. Ты был слаб.

— А если бы знала, что вырасту таким? Что во мне будет эта сила? Не бросила бы?

Она вдруг усмехнулась, как в зеркале отражая мою ухмылку:

— Это ничего бы не изменило. Разве что я переехала бы подальше. Чтобы ты никогда не пришёл к моему порогу, точно беспризорная псина.

Внезапно она коснулась моей руки своими прохладными мраморными пальцами. Я хотел отдёрнуться, ответить ей, но у меня вдруг дыхание перехватило. Я не мог даже моргнуть, не мог руками двинуть, словно меня сковала невидимая паутина, только и сумел, что прохрипеть на остатках воздуха:

— Ну ты и тварь…

От площадки, точно издеваясь, донёсся детский смех. Не отрывая пальцев, мама пожала острыми плечами, отстранённо посмотрела вдаль:

— Выбора не было. Ты взрослый мальчик, должен понять. По молодости я была слишком сентиментальна. Назло родителям гуляла с пустышками. Бедными, ничтожными и слепыми. Гуляла… и нагуляла тебя. Родители, когда тебя увидели, сказали, что ты бессильным вырастешь. Они думали — навсегда останешься слепым. Потому что твой отец слишком слаб. Даже для незрячего.

Свободной рукой она поправила платье, точно ничего такого сейчас не происходило. Точно не она встретилась с сыном впервые за десять лет:

— Мои родители… они тебя не