Читать книгу - "Костяной Скульптор. Часть 2 - Юрий Розин"

Глава 48.

Когда ты живешь в, по сути, палаточном лагере, где единственные деревянные сооружения – бар, душ и несколько складов, так получается, что все со всеми очень быстро знакомятся. Уж не знаю, как это работает в больших городах, где между тобой и другим человеком не тонкая ткань, а толстые деревянные, а то и каменные стены, но здесь я, с учетом своей практически идеальной памяти, знал поименно почти каждого в лагере, хотя и не слишком к этому стремился.

Две сотни человек, подумать только. А ведь раньше мне казалось, что десять – это уже очень много. А сейчас нормально, привык, даже не кажется чем-то необычным. Однако есть одна фишка, о которой я узнал только познакомившись с достаточно большим количеством людей.

Ты не можешь ограничиться внешностью и именем, к этому всегда цепляется, словно репей к собачьему хвосту, еще куча всего. Твое первое впечатление от человека, какие-то его характерные черты, которые ты невольно подметил, вроде манеры речи или специфического жеста, его характер, даже если вы просто пожали друг другу руки, кое-что уже понятно, даже если ты и не прав. Другие люди для нас – куча мелких деталей, налепленных на образ в сознании, создающих, что называется, образ этой конкретной человеческой единицы.

А этот образ, в свою очередь, очень сильно влияет на то, как мы воспринимаем поступки этого человека. Потому что, как бы нам не хотелось это признать, одно и то же действие, выполненное разными людьми, проходя сквозь призму их образов, может трактоваться совсем по-разному. Очень большую роль в определении образа играет внешность и особенно пол человека, от женщин мы обычно не ожидаем того, что, на наш взгляд, вполне адекватно для мужчины, и наоборот. Есть еще много факторов, от манеры речи до того, насколько человек опрятен, но внешность, пожалуй, главный из определителей, по крайней мере с теми людьми, кого мы знаем поверхностно.

К чему я вообще развел всю эту демагогию. Все довольно просто. Был тут один парень, а вернее уже мужик, который мне (и вот тут те самые репьи) сразу не понравился. Не то чтобы он был уродлив, груб или грязен, не сказать и обратного, не был он красавчиком, не обладал профессорским слогом и фиалками от него не пахло. В целом, вполне нормальный человек, среднестатистический, так сказать.

Но было в нем что-то такое, из-за чего моя на него реакция с первого момента нашего знакомства и до сих пор была совершенно однозначной: “У такого человека я бы не взял и стакан воды в пустыне”. Поддержала меня, как не странно, кареглазая, обычно относившаяся к окружающим с неизменным радушием и, как говорится, открытой душой. Ей этот мужик, а звали его, кстати, Пакс, тоже не нравился. И, как и я, объяснить причину такой неприязни она тоже не могла. Все другие нашей небольшой компании, даже Веск, который обычно был еще подозрительнее меня, не видели в этом Паксе ничего такого. Однако стоило отдать охотнику должное, он от нашего мнения не отмахнулся, как остальные, признав, что может и не видеть чего-то.

И тут мы подходим к тому, из-за чего я начал весь этот долгий разговор. Как-то ночью я, как и в каждую ночь до этого, сидел, прислонившись к опорному шесту палатки и скучал. Спать я не мог физически, гулять мне не хотелось, поговорить было не с кем: ребята спали, а со своими квартирантами я болтать при них не хотел, чтобы не разбудить. Чтобы хоть как-то себя занять, я занимался тем, что тренировался контролировать свои чувства и восприятие, то усиливая зрение так, что начинал видеть крошечные трещины в казалось бы практически ровном полу, то обостряя осязание, так что находил на своем ганлине на ощупь все, еще оставшиеся шероховатости, то замедляя субъективное течение времени, чтобы подброшенный в воздух ножик летел к земле со скоростью черепахи.

Со слухом я тоже экспериментировал, стараясь сделать так, чтобы окружающие меня звуки стали одновременно достаточно четкими и разборчивыми, но в то же время не оглушающими. И вот, в один момент я услышал, как в палатке неподалеку, тихо покряхтывая, собирается куда-то мой неприятный знакомый. Пакс, как один из новых Солдат, появившихся в лагере, получил жилище в центре спирали, так что расстояние было не слишком большим, а звук затягиваемых на броне ремней было сложно с чем-то спутать, с учетом того, что моя броня издавала ровно такие же.

И вот если бы на месте этого Пакса был кто-то другой, Веск, Лиорат, Сора, да кто угодно, я бы просто отмахнулся от этого и продолжил заниматься своими делами. Ну мало ли куда человек ночью собрался? Может быть приспичило по делам, а в подземелье некроманта зачастую даже сексом следовало заниматься с оружием в руках, так сказать, на всякий пожарный. Может быть у него с кем-то свидание на предмет этого самого секса, может быть он хочет наведаться к бродячему торговцу, сейчас как раз пережидающему ночь у наших стен, чтобы купить что-то особенное без посторонних глаз. Да в конце концов, даже если бы Пакс отправлялся на какое-нибудь сомнительное предприятие, это точно не должно было меня волновать, в конце концов, он, в отличие от многих других, ни ко мне, ни к моим ребятам не лез, так что и в его жизнь встревать не следовало.

Но так уж устроены наши мозги, что, раз повесив на человека бирку “Подозрительный тип”, они уже не успокоятся. Вот и я, сколько себя не убеждал, не смог устоять перед смесью из таких факторов, как подозрительность и скука.

Выскользнуть из палатки было просто, не прожди я несколько минут, сделал бы это даже раньше Пакса, в конце концов я ночевал, не снимая доспехов. Надо сказать, тренировки были не зря, мне удавалось отслеживать передвижения моего нежданного ночного визави довольно точно. Шел он и правда в ту сторону, где, как мне помнилось, расположился бродячий торговец и я уже было хотел махнуть на все рукой и пойти просто побродить, раз уж выбрался на воздух, когда кое-что привлекло мое внимание.

Прямо по пути нашего с Паксом следования, как раз между ним и, собственно, торговцем, в том, что он шел именно туда уже можно было не сомневаться, мой, обостренный сейчас почти до предела слух опознал несколько человеческих дыханий. Причем эти люди явно не спали, наоборот, вдохи и выдохи были аккуратными и четкими, так дышат те, кто не хочет, чтобы их обнаружили. Сосредоточившись уже не на Паксе, а на неожиданном засаде, я смог уловить звук вытаскиваемого из ножен клинка, скрежет кромки щита о камень пола и даже чей-то тихий шепот, мол: “Он уже близко…”

Во что я вляпался на этот раз?