Читать книгу - "Гиперсеть - Василий Головачев"

Одета Виктория была в брючный костюм серого цвета, с жемчужным отливом, выгодно подчёркивающий её фигуру, и Савва мимолётно подумал, что даже вкусы обеих женщин-«близняшек» одинаковы: Лилия тоже предпочитала носить стильные брючные костюмы и неожиданные сочетания модных линий. И сумочки они выбирали одинаковые, формата клатч, внутри которых умещались только помада, пудра, ручка и мобильный телефон.

В салоне самолёта – это был «Суперджет-100» – Виктория села у окна, таким образом Савва оказался справа от неё, ближе к проходу. Не приставал с расспросами, терпеливо ждал, когда спутница заговорит о деле сама.

Она сделала несколько звонков, используя гарнитуру «фри»: клипса на мочке уха играла роль динамика и микрофона (усик от неё к губам был практически незаметен), – говорила мало, больше слушала, и майор деликатно отворачивался, как бы подчёркивая, что не желает подслушивать чужие тайны. Достал журнал «Занимательная механика», начал просматривать.

Виктория закончила разговаривать, обратила внимание на журнал.

– Что пишут?

– О новых технологиях в искусстве, – ответил он. – Специалисты утверждают, что весь современный инструментарий искусства устарел. Во времена Вольтера человека можно было легко подчинить магией слов. Потом пришло кино, за ним Интернет, но жизнь уже не поддаётся достоверной симуляции такими методами. Должно появиться новое искусство, на стыке технологий программируемого сна, психотроники и гипноза.

– Интересно, – искренне оживилась женщина. – Что это за искусство?

– Художники будущего будут писать не картины и сценарии, а скрипты, по терминологии Кеши, человеческие жизни, которые можно будет купить, как книгу или диск с художественным фильмом. Этот фильм можно будет пережить во сне как полноценный трансперсональный опыт. Таким образом, грань между искусством и жизнью исчезнет полностью.

Виктория сморщилась.

– Значит, по-вашему, художник станет равным богу?

– В каком-то смысле, во всяком случае, творцом искусственной микровселенной точно. Хотя я не первый об этом заговорил.

– Кто был первым?

– В прошлом веке жил замечательный писатель Станислав Лем^[5], который задумался над искусственно созданной интеллектуальной и чувственной сферой, а среди наших современников – писатель Пелевин. Не читали?

– Нет времени на чтение. Кстати, как поживает ваш друг Кеша?

– Вчера созванивались, у него всё в порядке. Занят своей теорией фундаментального моделирования. Уверяет, что наша родная Вселенная создана как сложная программа в каком-то запредельном компьютере.

– Да, это мощная идея, – задумчиво проговорила Виктория. – С большим транспарентным потенциалом.

– Ещё он доводит до ума свой умсорик. Убеждён, что за ним большое будущее.

– И тут он прав. Умсорик может стать идеальным средством связи для подводных лодок. Да и вообще в любой стихии. За него могут взяться всерьёз.

– Кто?

Виктория дёрнула плечиком.

– Та же команда, что завербовала Фофанова.

– Ей-то зачем? Она же занимается нефтяниками.

– Не только нефтяниками, она вообще хочет перезагрузить реальность, а это чревато колоссальными изменениями в политике, социуме, вообще в законодательной базе, и сопряжено с огромными жертвами.

Савва с любопытством посмотрел на профиль женщины, едва не проговорив: Лиль, прекрати шутить! Удержал торопливые пальцы, готовые погладить коленку спутницы, что непременно сделал бы, если бы летела с ним жена.

– Как можно перезагрузить реальность?

Виктория достала из сумочки зеркальце, глянула на себя, спрятала обратно.

– Можно, но это секретная информация. У вас пока нет к ней допуска.

– Кеша тоже говорил о перезапуске программы, это его слова. Он считает, что начался апгрейд нашей Вселенной.

– Я его очень хорошо понимаю.

Бортпроводницы перестали ходить по салону самолёта и проверять, пристегнулись ли пассажиры. Самолёт вырулил на полосу, взлетел.

– Вы так уверены в непогрешимости Кеши?

– Его мысли отражают состояние коллективного бессознательного всей реальности. Которая вполне может быть программой. Вы-то сами как относитесь к идее Рудницкого?

Бортпроводницы начали развозить напитки.

Виктория выбрала грейпфрутовый сок, Савва минералку.

– Кеша начинал с космологических феноменов, дал свою интерпретацию тёмной материи и тёмной энергии.

– Что это такое, с вашей точки зрения?

– Ну, тёмная материя – то, что заполняет космос и составляет большую часть его массы, а тёмная энергия – то, что заставляет Вселенную расширяться с ускорением.

– Это общепринятая точка зрения. Вы лично как считаете?

– Никак, – простодушно признался Савва. – Мои интересы так далеко в бесконечность не простираются, я человек материально привязанный и конкретный.

Виктория окинула его оценивающим взглядом.

– Хитрите, майор, вы работали в отделе «спирит», а там нужны специалисты с хорошо развитым воображением. Да и Рудницкий, как неординарный фантазёр, не стал бы дружить с приземлённым человеком.

– Спасибо.

– Не за что. Хорошо, у вас нет своего мнения о Вселенной, но ведь Кеше вы поверили?

– Иногда он заигрывается… в любом смысле этого слова. Долгое время он работал с некоммутативными теориями поля, в которых пространственно-временные координаты являются некоммутативными операторами. Если вам это что-нибудь говорит.

– Что такое некоммутативные операторы?

– Это такие действия, когда результат умножения икса на игрек не совпадает с результатом умножения игрека на икс. Понимаете? При этом нарушается лоренцева симметрия…

– Достаточно, я по образованию лирик, а не физик, в отличие от вас. И как же Иннокентий дошёл до своей теории моделирования?

– Оттолкнулся от квантовой и радужной теорий гравитации. В них на очень малых масштабах предполагается наличие квантов пространства с планковскими^[6] размерами, в результате чего пространство представляет собой так называемую спиновую пену или набор N-бран. Кеша пошёл дальше, развил теорию квантонов Леонова… и открыл сетку с планковским шагом, по которой кто-то конструировал нашу Вселенную.

Виктория улыбнулась.

– Это ваши слова?

– Его.

– Исключительно мощный интеллект ваш Рудницкий. При полном отсутствии житейского опыта.