Читать книгу - "Война за мир - Алексей Жидков"

– Значит эти двое – это задача твоей группы и группы Марии. Только не вылавливайте их по очереди. Каждая группа занимается кем-то одним. Сколько человек входит в ваши группы?

– У меня восемь, вместе со мной, – ответила Жозе.

– У меня девять, – сказала Мария.

– Думаю этого более чем достаточно, – кивнула Старшая. – Дальше – самое сложное. Я, в сопровождении оставшихся сестер первой волны, перемещаюсь в пункт управления и захватываю его. К моменту нашего нападения там не должно быть никого из тех, кого мы знаем. В лучшем случае там вообще никого не будет, в худшем – будет несколько безоружных операторов, в самом худшем – там могут оказаться вооруженные охранники. Для этого я и беру так много сестер. Учитывая численное преимущество, мы должны справиться даже с вооруженными хозяевами. Но, скорее всего, если вооруженная охрана и есть на станции, то она в это время будет занята в медотсеке Ангелиной. Так что, после этого у нас есть вторая основная цель, где должно образоваться большое скопление хозяев – это медотсек. Там должны оказаться Длинный, Дылда, Хомут и Врач. Это минимум. Туда также могут стянуть всю охрану станции. Но тут у нас будет преимущество – владея пунктом управления, мы завладеем информацией. Что будем делать с медотсеком, решим на месте. После выполнения своих задач все перемещаются в пункт управления, там, при необходимости, получают новые указания. Всем понятно?

Все сестры, стоящие рядом, кивнули в ответ. Даже сквозь плотный туман были заметны страх и решительность, застывшие на их, все еще детских, лицах.

* * *

– О, нееет! – болью свело все тело. Думать о чем-то кроме боли стало невозможно. Она заполонила все клеточки сознания, все ячейки разума. Она была всем. И жизнью и смертью и добром и злом. Она вынуждала идти к свету, но и она же говорила о том, что борьба не закончена. Маленькой, девятилетней девочке, почти непомнящей своих родителей и братьев, было не понять всей бури эмоций, бушевавших в ее душе. Но имеющегося опыта было достаточно, чтобы знать – хвататься надо за любую соломинку, использовать надо все средства. Ведь продержаться осталось совсем немного. Уже был сигнал начала ужина. Следующий сигнал будет последним. Надо дотерпеть лишь чуть-чуть.

Но запасы силы были уже на исходе. Противопоставить надвигающемуся свету было нечего. Оттолкнуть его было невозможно. Он придвигался все ближе и ближе, как плотный туман, как желе, засасывая в себя Ангелину. Вот в нем уже потонула кисть правой руки, которая пыталась оттолкнуть приближающееся зло. Вот следом за ней увязла и левая, утопая все сильнее и сильнее. Сначала только пальцы, потом кисть, а потом и локоть. Свет медленно, но верно поглощал все больше и больше. Сдерживать его было все труднее и труднее. И вот, когда он начал касаться уже лица, прозвучал сигнал – тот самый, которого она так ждала. Тот самый, который должен был все прекратить. Но, естественно, он сам собой ничего не решил – нужно было еще сделать последний шаг…

Собрав все силы до капли, Ангелина сделала последний рывок. Она четко осознавала, что он действительно последний. Как утопающий делает отчаянный взмах, чтобы вздохнуть единственный глоток воздуха, после чего неминуемо идет ко дну. Так и Ангелина, с огромным усилием отбросила свет, зная, что через мгновение он поглотит ее навсегда. Но этого мгновения было вполне достаточно. Она взяла в руки кулон в виде коробочки, открыла его и достала маленький алый кристалл. С трудом взяв его двумя пальцами, она поднесла его к своему правому глазу. «Вот и все, – с облегчением подумала Ангелина. – Я справилась». И только кристалл коснулся глаза, как тут же в нем растворился. Как будто его и не было. Глаз Ангелины полностью впитал в себя кристалл. Она даже не успела этому удивиться. Силы покинули ее, и она беспомощно провалилась в нахлынувший на нее свет.

* * *

– Ну как? – спросила Старшая у Люцины, которая одной из последних входила в комнату отдыха.

– Сигнала тревоги нет, и не было весь день, – ответила Люцина. – Ангелина справилась. Смогла продержаться до нужного нам времени.

– Будем надеяться, что она действительно продержалась, – прошептала Старшая себе под нос. – В этом случае он должен прозвучать сейчас. Жаль, что отсюда мы его не услышим.

– Девочки! – раздался громкий и радостный крик Жозе. – А давайте опять поиграем в пирамиду! Быстрее! Давайте! Кто первый!

И все сестры, как роботы пошли к месту сбора. Было видно, что все очень волновались, и только вечно позитивная Жозе могла поддерживать маску веселья. Зато она делала это настолько усердно, что даже если кто-нибудь из хозяев решит за ними понаблюдать, то у него сложится впечатление, что у них очень весело и ни о чем серьезном здесь никто не помышляет.

К этому моменту уже все сестры были в курсе предстоящих событий. Тяжелей всего было тем, кто узнал об этом совсем недавно. Они даже не успели свыкнуться с мыслю о восстании, а их уже бросали в самое пекло. Но, естественно, никто не выступил против.

Старшая стояла сбоку строящейся пирамиды и задумчиво наблюдала за сестрами. Она любовалась слаженным действием своей армии. Тем, как они, словно кирпичики, один за другим, выстраивают защитное укрепление. Укрепление, которое будет начальной точкой их мести и борьбы за свободу. Борьбы, которую начали еще родители и которую сегодня закончат их дети.

– Вы все погибли не зря, – сказала она тихо себе под нос. – И сегодня мы это всем докажем… В том числе и себе.

С этими словами она подошла к еще не достроенной пирамиде и сквозь узкие щели протиснулась в ее центр.

Через мгновение щели пирамиды сомкнулись полностью и все, кто был в ее центре, скрылись из виду. Посреди самодельного, усыпанного грудами хлама, игрового поля, того самого, на котором еще вчера дети играли в свою любимую игру, стоял огромный муравейник, внутри которого кипела жизнь. Внутри которого вчерашние беззащитные дети превращались в отчаянных бойцов, готовых драться до последней капли крови ради своей цели. А еще через несколько минут пирамида стала разваливаться, обнажая свое содержимое.

В ее центре стояло несколько десятков фигур, одетых в черные каэллы. Безобидные куколки превратились в смертоносных бабочек – настало время убивать.

* * *

Ангелина не понимала, что происходит. Свет, который так упорно пытался завладеть ей, как будто выплюнул ее из своих объятий и прекратил все попытки втянуть в себя вновь. Боль тоже прекратилась, но внутри нарастало какое-то незнакомое, странное чувство. Оно было похоже на злость, нет на ярость, нет на…

Тело Ангелины свело судорогой. Но уже не от боли, а от чего-то другого. Всю ее сущность заполняло новое чувство. Чувство ненависти. Абсолютной, беспощадной, безразборной ненависти. Все остальное уходило на задний план, на дальние задворки сознания. Оставалась только ненависть, которая, к тому же, нагнетала внутри необычную энергию. Вместе с ненавистью приходила сила и мощь. Но при этом ускользала и растворялась способность мыслить.

Глаза Ангелины приобрели алый цвет – цвет кристалла, который ей отдала Старшая. Она окончательно утратила способность мыслить и превратилась в тугой и упругий комок ненависти, который грозился вот-вот взорваться.