Читать книгу - "Созвездье Пса - Андрей Валентинов"

…О том, что «лягушки» и «кентавры» в конце концов сумели как-то договориться, свидетельствуют не только последующие многовековые контакты между ними. Можно найти и доказательства от противного. «Лягушки» закрепились в низовьях Буга и Днестра и на востоке Крыма. Между этими двумя ареалами расселения существовал своеобразный барьер — глубоко вклинившийся в море Крымский полуостров, точнее, его юго-западная часть. Казалось, стратегия и просто здравый смысл диктовали грекам закрепиться в районе современного Севастополя и на Южном берегу Крыма. Но преодолеть крымский барьер не удавалось в течение более ста лет.

Причина этого — тавры. Все попытки «лягушек» основать свои поселения на юге полуострова натыкались на жестокое, непримиримое сопротивление этого морского народа. Отпор был настолько силен, что вызвал у греков определенную растерянность. Очевидно, с легкой руки неудачливых колонистов в греческом сознании сформировался образ, а точнее «имидж» тавра — безжалостного пирата, грубого дикаря, украшавшего частоколы человеческими черепами, чуть ли не людоеда. Впрочем, это не помешало приписать обитателям Крыма не , только поклонения греческой (точнее, греко-малоазийской) Артемиде, но и неплохое знание греческой мифологии, в частности предания об Ифигении…

Ночью не спится, хотя днем из-за поганца Луки не подремал и часа. У пересохшего источника тихо, вокруг темень, только у сараев мелким светляком прогрызает ночь свет небольшого фонаря. На Веранде все спят, чуть слышно доносится сонное повизгивание Луки. У меня в руке кружка с уже остывшим чаем, пальцы, сжимающие сигарету, чуть подрагивают… И чего им, собственно, дрожать?

…О. не бросит мужа. Она его и не собиралась бросать, просто поссорились, и О. решила слегка его проучить. А я… А я — человек несерьезный и за эти два года серьезнее не стал. А вот ее муж скоро поступит в аспирантуру. И если меня не устраивает…

Надо было уйти сразу. Уйти не оглядываясь, потому что, когда я попытался что-то ответить, вышло еще хуже, вышло совсем плохо.

…Чужая жена, чужая судьба, чужая игра, чужая жизнь, чужая измена. Наскоро, на брошенной штормовке, на раздавленной пачке сигарет, на растоптанной верности, без прошлого, без будущего, без настоящего…

Город спит под холодной недоброй луной.

Как и раньше, сидим мы за старой стеной.

Нет, обман! Все — обман! Мы с тобой не встречались!

Ты знакома не мне. Ты была не со мной.

Яма все углубляется, и с каждым штыком выброс становится все труднее. Чаще и чаще меняю ребят на ведрах и лопате. А дальше пойдет еще хуже — под ногами уже влажно, вскоре под подошвами кроссовок захлюпает вода. Не сахар? Конечно, не сахар, но копать надо. Мы и копаем, только стараемся чаще отдыхать.

В перерывах Борис и Володя курят, оседлав полуразрушенные известняковые стены средневековой усадьбы, а неугомонный Слава бежит к соседям, в команду Д., где сегодня бесплатный аттракцион — Сенатор Шарап держит речь.

Говорить Шарап всегда умел. Правда, его лекции слушаются приятнее, чем политические рассуждения. Впрочем, кому что по вкусу. Сегодня Шарап, польщенный всеобщим вниманием, произносит спич, посвященный свежим впечатлениям от парламентской сессии. Речь Сенатора достаточно однообразна и сводится почти целиком к обличению проклятых буржуазных националистов, оптом и в розницу продающих Украину кому попало. Похоже, на национальный вопрос его демократизм не распространяется. Я особо не прислушиваюсь — политические взгляды Сенатора мне давно известны.

…Россия, Русь, Матушка, Великая-Неделимая, от моря Белого до моря Желтого, от Мурмана до Кушки, исконная, посконная, оплот, надежда, опора — назло инородцам, иноверцам, инославным, масонерии иудейской, агрессии пентагоновской, измене мазепин-ской, гадам ползучим, змеям подколодным, растоптать, раздавить, разрубить, размозжить, расстрелять…

Ладно, час потехи кончается, прошу в яму. Ну-с, что там у нас сегодня?