Читать книгу - ""Гроза" в зените - Антон Первушин"

Октя тут же задал новый вопрос, но Мэл не слушал. Его озаботило другое, и когда Вячеслав удовлетворил любопытство киевского физика, Скворешников спросил: почему всё это делается в тайне? Почему наше государство, самое прогрессивное в мире, не поддерживает строительство космической пушки? Ведь космос гораздо просторнее и величественнее океана, прорыв в него поразил бы всё человечество и доказал бы нашим врагам, что мы могущественны и что будущее за нами.

«Это довольно сложно объяснить, – признался офицер. – Но попытаюсь. Видишь ли, Мэл, коммунистам выгодно сложившееся после войны статус-кво. Главной задачей для них всегда было создание Объединенной Европы под красным знаменем, потому что суммарный потенциал капиталистического мира всегда превосходил потенциал Советского Союза, и раньше или позже капитализм задавил бы коммунизм. Но после войны Европа принадлежит нам, англосаксы заперты на островах, американцы ушли в глухую оборону, получилось, что мы победители, и зачем что-то менять? И если поменять, не получится ли так, что капиталисты возьмут реванш? Доводы вроде бы легковесные, но действенные. На наших престарелых руководителей, которые помнят атомную атаку на Москву, очень даже подействовало. А чтобы народ по домам не засиживался и молодую энергию куда-то выпускал, придумали океан осваивать. Опять же оборонные соображения: если американцы попытаются Европу или Дальний Восток отвоевать, им через океаны тащиться придется, а там у нас уже – стратегическое преимущество. Но и с океаном не слишком удачно получается. Вы знаете, ребята, что стоимость одного подводного города на сто человек равна или даже превышает стоимость обычного города на двадцать тысяч человек? Не знаете. То-то, никто вам правду об этом не скажет. Если бы не дешевая рабочая сила из Европы и не французские технологии, мы всё еще у побережья ковырялись бы. Так что по сумме факторов ситуация не располагает к изменению курса. Зачем нам космос? Космос подождет».

«А вы ждать не хотите? – спросил Митя. – А почему?»

«Но ведь и ты не хочешь ждать, – заметил с усмешкой Вячеслав. – И не спрашиваешь себя почему. А я не хочу, потому что достаточно поездил по миру и видел, как загнивает наша культура. Мы все делаемся плоскими и бесцветными. Даже великолепный Париж, законодателя мод, почти сожрали. Нет ни новых книг, ни новых картин, ни новых форм, ни новых идей – всё рисуется по готовым лекалам из Ленинграда. Даже язык, на котором мы с вами говорим, становится скучным, упрощенным, примитивным, как в детском саду. И главное – лгут всё время. Всё рассказывают нам, что мы идем вперед семимильными шагами. А ведь на лжи далеко не уедешь. И ложь порождает новую ложь. Что нас ждет впереди? Конец истории? Тогда стоило ли революцию затевать и целых три войны долбать Европу?.. Вот почему я считаю, что статус-кво надо ломать. Запулить штуку в космос. Нарушить это чертово равновесие. А там уж посмотрим, как оно всё перетасуется. Но хуже не будет, ребята. Хуже уже некуда».

Иногда в отсутствии Вячеслава студенты обсуждали его самого.

«Как вы думаете, – спросил однажды Октя, – как он умудряется охранку облапошивать? Ведь он меня практически из тюрьмы вытащил. Будто и сам из руководства. А по званию – всего лишь майор морской пехоты».

Мэл пожал плечами, а Митя сказал: «Он, наверное, двойной агент. Я о таких читал в книжке о военной разведке. Делает вид, что работает на охранителей, а сам работает на их противников. Так как-то».

Пришлось согласиться, что другого объяснения ловкости Вячеслава просто нет, но впрямую спросить офицера, насколько эта версия соответствует действительности, никто не решился.

О том, что Куру близко, бывшие студенты узнали, когда стало совсем уже невмоготу сидеть в холодном отсеке. Хотя Октя поправился, Митю одолел фурункулез, и теперь пришла его очередь жаловаться на жизнь. Сообщение о скорой высадке на берег обрадовало ребят, однако оказалось, что придется подождать еще как минимум сутки.

«А вы как думали? – удивился Вячеслав. – Мы же нелегалы. Многие хотели бы наш проект прикрыть. Вокруг Куру минные заграждения, на входах в бухты затоплены брандеры. А еще у нас свои боевые гидропланы имеются – уникальная вещь, последняя разработка французов. Так что наберитесь терпения, сейчас наш достойный капитан попытается всё это обойти и нигде не напороться».

Капитан справился раньше срока, и вскоре измученные теснотой, спертым воздухом и холодом бывшие студенты вывалились на длинный бетонный пирс. В первый момент Скворешников чуть не упал – так привык к качке, что вестибулярный аппарат ровную устойчивую поверхность воспринял как нечто чуждое. Пришлось постоять, отдышаться, оглядеться.

А посмотреть было на что. Ярко светило южное солнце. Океанская вода имела здесь непривычный изумрудный оттенок. Остров находился совсем близко от Южноамериканского континента, который в этой его части плотно порос джунглями. На берегу полукруглой бухты, в которую вошла лодка, громоздились сурово какие-то серые сооружения с плоскими крышами. Обсаженная пальмами белая дорога тянулась от пирса, убегая в глубь острова. Настоящий райский уголок. Мэл почувствовал себя героем Жюля Верна, ступившим на таинственный необитаемый остров, с той лишь разницей, что этот остров обитаем.

На пирсе новобранцев встречал дочерна загорелый мужчина в колониальном пробковом шлеме, в широких шортах и рубашке с короткими рукавами. Выглядел он уморительно, но студентам было не до смеха. Разумеется, Вячеслав и встречающий были знакомы, и офицер представил «колониста»: «Наш глава. Руководитель проекта и стройки Эрнст Апель. Он немец, не удивляйтесь».

Митя с Октей воззрились на немца с плохо скрываемым подозрением, но Мэл, который после Наоми более спокойно относился к бывшим врагам по трем мировым войнам, подошел и представился. Немец улыбнулся и протянул руку.

«Приветствую вас на Куру», – сказал он, и Мэл отметил резкий акцент, которого совсем не было у Наоми.

У пирса на дороге новобранцев дожидалась машина с широким кузовом и открытым верхом. Эрнст Апель сел за руль, а студенты с Вячеславом разместились на свободных сиденьях.

«Добрались без проблем?» – спросил немец, заводя двигатель.

«Без проблем, как обычно, – подтвердил Вячеслав. – Капитан наш – золото. Привезли тебе новобранцев и пороха».

«Зер гут», – кивнул Апель и на приличной скорости повел автомобиль по дороге.

Между пальм появились одноэтажные дощатые домики, вполне уютного вида, с желтыми и красными крышами, с распахнутыми настежь окнами и даже с палисадниками. Однако местных жителей видно не было – похоже, все были поглощены работой.

Дорога пошла в гору, и вдруг за поворотом открылся вид на длинную белую трубу, уложенную на очищенный от растительности грунт. Трубу опутывала паутина разноцветных кабелей, а один ее конец упирался в сарай непритязательного вида. Рядом возились обнаженные по пояс люди в штанах с помочами. Пот блестел на загорелых спинах.

«Пушка, смотрю, уже готова? – небрежно поинтересовался Вячеслав. – Когда первый запуск?»

«Можно и сегодня пускать», – меланхолично отозвался Апель.