Читать книгу - "Побочный эффект - Вадим Юрьевич Панов"

— Не хватает денег на жизнь?

— Поймал… — Соломон рассмеялся и взялся за яичницу. — Неплохо, совсем неплохо…

— У нас назревают неприятности? — поинтересовался Уваров, тоже принимаясь за еду.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты приехал.

— Только поэтому?

— Только поэтому, — спокойно подтвердил Иван. — Я не вижу, чтобы в городе назревали проблемы по нашему профилю.

— А не по нашему? — быстро спросил Терри.

— Тоже нет. И осведомители молчат.

— В городе тихо?

— Абсолютно.

— Никакого терроризма?

— Никакого терроризма, никакого экстремизма и при этом никаких конференций, юбилеев или других мероприятий, которые бы заставили Эдмонда Кравеца прилететь в Москву.

Уваров не оговорился, а расчётливо бросил вопрос, чтобы посмотреть на реакцию Терри. Поэтому ответил Соломон не сразу, сначала доел завтрак. Затем взялся за кофе и, не глядя Ивану в глаза, криво улыбнулся:

— Ты об этом знаешь?

— Да.

— Кравец не афиширует свои передвижения по миру.

— Это моя земля, и я обязан знать, что здесь происходит или будет происходить, — размеренным тоном объяснил Иван. — А для этого я должен знать, кто находится на моей земле и зачем. — Он выдержал короткую паузу. — Но, если честно, гораздо больше меня заинтересовал тот факт, что в Москву летит Альбертина Донахью, президент «MechUnited».

— Об этом даже я не знал, — очень тихо произнёс Терри.

Уваров ответил спокойным взглядом.

— Ты «пасёшь» аэропорты, причём «пасёшь» так плотно, что тебе сливают даже закрытую информацию о перемещениях представителей высшего сословия.

— Это моя земля, и я обязан знать, что здесь происходит или будет происходить.

— Айвен, ты понимаешь, что это незаконно и подозрительно?

— А кого Янг обещал дать тебе в напарники?

— Своего лучшего парня, — протянул Соломон. И рассмеялся: — Теперь я на сто процентов уверен, что никто не мочился в суп. — Он подозвал официанта, заказал ещё кофе, после чего стал серьёзнее: — Поговорим о делах. Разве Мирам Абашева не проблема?

— Пока непонятно.

— Что ты о ней скажешь? — Судя по всему, Соломон отлично подготовился к разговору с Иваном.

— Я её знал, — кивнул Уваров.

— И не просто знал, — уточнил Терри. — Семь лет назад ты помог ей выпутаться из очень неприятной истории. Больше она в поле зрения полиции не попадала. — Попадала.

— В поле зрения попадала, но обвинений ей больше не предъявляли. — Соломон посмотрел Уварову в глаза. — Мирам была твоим осведомителем?

— Да.

— Значимым?

— Среднего уровня.

— Спал с ней?

— Нет.

— Веришь, что Абашева перешла «барьер 66»? — спросил Терри после того, как принесший кофе официант отошёл от столика.

— Нет, — твёрдо ответил Иван. — Мирам очень внимательно относилась к содержанию генофлекса.

— Это подтверждено результатами экспертизы: в ней было всего четырнадцать процентов. Результаты экспертизы, как ты понимаешь, засекречены.

— Понимаю… — едва слышно протянул Уваров. — Понимаю…

Естественно засекречены, потому что разлом не может произойти при содержании генофлекса ниже шестидесяти шести процентов, что подтверждено результатами многочисленных экспериментов и многолетним опытом. Поэтому до тех пор, пока детективы Биобезопасности не объяснят аномалию, о её существовании никто не должен знать. При этом оба они, и Соломон, и Уваров, оставались спокойны, поскольку были на сто процентов уверены в том, что необъяснимый разлом вызван…

— Думаю, кто-то приволок в Москву партию палёного генофлекса, — вздохнул Иван.

— Крупную партию, — поддержал его Терри.

— Меня смущает, что у нас всего одна жертва.

— Возможно, палёный генофлекс только запустили в оборот.

— Возможно…

Учитывая стоимость оригинального генофлекса, синтезированного на фабриках Би-3, появление поддельного, то есть «левого», было вопросом времени. Времени, которое понадобилось подпольным производителям, чтобы добраться до нужных технологий. Затем появился чёрный рынок самого важного для цивилизации препарата, однако далеко не все вышедшие на него поставщики могли похвастаться хорошо отлаженным производством, из-за чего «левый» генофлекс периодически превращался в «палёный», вызывая массовые отравления, приводящие к смерти от неочевидного разлома.

— Мне показалось или я действительно разобрал в твоём голосе скептические нотки? — поинтересовался Соломон, чутко среагировавший на короткое «возможно…», которое Уваров слишком долго тянул.

— Я думал, — отозвался Иван.

— И что надумал?

— Что ты можешь оказаться прав…

— Я могу оказаться прав? — изумлённо переспросил Терри. Изумление его было искренним, поскольку до сих пор «личному гвардейцу» директора Департамента временные напарники в рот смотрели и благоговейно соглашались с любым утверждением. Этот же русский не только критически воспринимал его слова, но и не скрывал этого. В смысле, осмеливался не скрывать. — Айвен, объяснись, пожалуйста, потому что до сих пор я не сказал ничего, что можно было бы поставить под сомнение.

— Всего одна смерть, — покачал головой Уваров. — Не сходится. Точнее, две вещи не сходятся. Если бы палёную партию запустили в продажу, у нас уже было бы под сотню трупов, это я по опыту говорю. Если партию не запустили в продажу, как до палёного генофлекса добралась Мирам?

— Насколько я помню, ей принадлежит четыре…

— Шесть, — поправил Соломона Уваров.

— Да, точно, Абашевой принадлежат шесть биотерминалов: два в северном Подмосковье и четыре в Ярославле. Это серьёзный средний опт, а значит, Мирам наверняка закупала и «левый» генофлекс. Что скажешь?

— Наверняка закупала, — подтвердил Иван. — Более того, Мирам сама занималась закупками и общалась с поставщиками. Возможно, у кого-то из них она купила ампулу с препаратом или подключилась к биотерминалу, чтобы… Допустим… срочно обновиться, и нарвалась на палёный генофлекс.

— Но ты в такое развитие событий не веришь, — догадался Терри.

— Не очень.

— Почему?

— Слишком многое должно совпасть, чтобы так получилось, — медленно ответил Уваров. — Во-первых, зачем кому-то запихивать палёный генофлекс в собственный биотерминал? Решили самоубиться?

— Они не знали, что генофлекс палёный.

— Где остальные трупы? — быстро спросил Иван.

Соломон промолчал.

— Во-вторых, сама Мирам использовала исключительно оригинальный генофлекс, как раз потому, что до колик боялась палёного. На продажу покупала «левый», но в себя вливала только оригинальный. И я не представляю, что могло заставить Мирам изменить этому принципу и подключиться к непроверенному биотерминалу.

Это заявление Терри тоже оставил без комментариев.

— Тем не менее я допускаю, что мои сомнения безосновательны, поскольку в жизни