Читать книгу - "Кровавое приданое - С. Т. Гибсон"

благочестивыми и справедливыми, когда баюкали наших упавших в обморок любовников и отправляли их домой, покрытых любовными метками и парой едва заметных ранок, похожих на булавочные уколы.

Конечно, ты в конце концов разузнал об этом.

– Что все это значит? – спросил ты требовательно, когда из нашего дома, спотыкаясь, вышел юноша – с распухшими от поцелуев губами и засохшей кровью на шее, но все еще вполне живой. – Вы вдвоем у меня за спиной пытаетесь создать себе новую семью, не так ли?

– Конечно же, нет, – фыркнула я.

– Нет, нет, любовь моя! – тихо и проникновенно произнесла Магдалена, обхватывая пальцами твою ладонь. Она подвела тебя к ближайшему стулу. – Мы бы никогда не совершили подобного.

– Ты бы не смогла, даже пожелай ты того, да будет тебе известно. Ты еще слишком юна, твоя кровь слишком слаба. Это дело рук Констанцы? – спросил ты, хотя я едва успела вымолвить и пару слов. – Она заразила твой разум своим морализаторством.

– Я ни в чем не виновата! – воскликнула я.

– Это все твоя одержимость правосудием, да? – спросил ты, сверкнув темными глазами. – Ты думаешь, их молодняк невинен, и потому отпускаешь их. Услышь меня, Констанца: ни одно создание на этой несчастной Земле не может похвастаться невинностью. Ни ты, ни я, ни эти дети.

На глаза навернулись непрошеные слезы, и я разозлилась на себя. Я ненавидела плакать у тебя на виду. Я чувствовала, что это дает тебе еще больше власти надо мной, как будто твое сердце было пустой слезницей, а ты так и ждал шанса ее наполнить.

– Любимый, прошу тебя, – взмолилась я.

Спасибо Магдалене, она вмешалась прежде, чем ты успел полностью втоптать меня в грязь. Она устроилась у твоих ног, взметнув в воздух юбки, и положила голову тебе на колено. Она вся была кокетливое раскаяние, но я уже изучила ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она притворяется – по крайней мере отчасти.

Мы использовали против тебя свои способы: я – невидимость, а она – нежность.

– Это был лишь эксперимент, – сказала Магдалена, придумывая на ходу. – Нам было любопытно, что будет, если оставить их в живых, возможно ли это в принципе. Ты так много говоришь об изучении природы людей и вампиров. Мы просто выпустили несколько особей в дикую природу науки ради.

Ты запустил пальцы себе в волосы, продолжая прожигать взглядом мою кожу в поисках малейших признаков неповиновения. Обычно ты смотрел на нас, словно на горы золота, ни с чем не сравнимые и полные драгоценностей. Но теперь ты смотрел на меня, будто на одну из своих книг. Словно хотел выпытать из меня всю нужную информацию, прежде чем отбросить в сторону.

– Какие вы у меня прилежные, – пробормотал ты. В твоем голосе все еще слышалось подозрение, но, кажется, ее ответ тебя удовлетворил. Пока что.

Что касается меня, я старалась не обижаться на то, как сильно ты ее полюбил. Ты не собирался искать себе новую невесту. Ты просто влюбился, точно так же как влюбилась и я, когда ты представил мне Магдалену. Я не могу винить тебя за это, так? Я старалась не думать о тайных интригах, которые привели к нашей встрече, пока мы по прихоти Магдалены путешествовали из страны в страну. Я пыталась отогнать назойливые мысли о том, как долго ты, вероятно, писал ей письма без моего ведома или согласия, рассказывая все подробности нашей жизни. Склоняя ее на свою сторону.

Я старалась проявлять к тебе великодушие, любовь моя… но однажды посеянные семена сомнения пускают глубокие упрямые корни. Вскоре меня начали грызть подозрения, что ты был не до конца честен, несмотря на радость, которую мне приносила жизнь рядом с тобой и Магдаленой. Меня одолевали подозрения и, что еще опаснее, любопытство.

О том, чтобы спросить тебя напрямую, не могло быть и речи, и выпытывать что-то у Магдалены тоже не хотелось. Если бы ты узнал, что я у тебя за спиной интересуюсь твоим поведением, ты пришел бы в ярость, а мне не хотелось нарушать идиллическую семейную жизнь, которую мы трое вели в те дни. Возможно, я просто струсила, мой господин.

Прости меня. Ты нарушил так много моих границ и оставил мне так мало прав на собственную личную жизнь, что мне показалось справедливым отказать и тебе в частичке твоей.

Мы снимали дом в датской провинции с сараем на заднем дворе, который ты переоборудовал для своих исследований. Ты проводил там больше времени, чем в собственной спальне. Я дождалась, пока вы с Магдаленой отправитесь на охоту, и отправилась на поиски твоих писем. Вы двое любили совместную охоту, ее веселье и острые ощущения. В те дни ты уже оставил меня и мое ложное чувство справедливости в покое, отказавшись от попыток склонить меня к убийству по другой причине.

Я тихо вошла в сарай, стараясь не оставить ни единого следа в грязи, ни единого отпечатка пальца в пыли. Именно здесь ты хранил все новые изобретения, наводнившие научные рынки: барометры, ручные подзорные трубы и счетные машины. Они были аккуратно разложены на твоих рабочих столах. Здесь же ты разложил человеческие кости, взятые у жертв и вымытые вручную, и приобретенный непонятным образом целый череп, покоившийся рядом с парой щипцов и рукописными заметками.

Не обращая внимания на свидетельства твоей омерзительной работы, я принялась искать нечто более ценное: простую деревянную коробку из-под сигар, в которой ты хранил канцелярские принадлежности и памятные письма. Мне не приходилось даже видеть, как наполнялась эта шкатулка, но я знала, что она важна для тебя, потому что мне было запрещено к ней приближаться.

Я заглядывала под листы бумаги и под столы, чтобы порыться в деревянных ящиках, – сердце колотилось от бестактности моего поступка. Я была уверена: прикоснуться к этой шкатулке означало совершить грех, достойный отлучения от твоей милости. Но ведь мне было строго запрещено и заходить без тебя в мастерскую. Что значил еще один грех для моей литании?

Я обнаружила коробку из-под сигар небрежно оставленной на середине стола. Ты даже не задумывался, что у меня хватит силы воли ослушаться тебя, да? Идея о том, что моя воля может быть сильнее твоей, просто не приходила тебе в голову.

Я открыла крышку – с огромной осторожностью. И в награду за упорство нашла пачки писем, написанные твоим твердым, чопорным почерком. Я пролистала их, выискивая те, что были адресованы Магдалене. Клянусь, я лишь хотела знать, как долго вы с ней общались. Мне просто нужно было выяснить, увлекся