Читать книгу - "Плацдарм - Игорь Недозор"

— Ладно, Василь, — обратился, словно прочтя его мысли, к Гойде Лебедев. — Как бы то ни было, мы уже окупили свою зарплату на сто лет вперед. Вот только разве игры «Сталкер» не будет, ну да и бог с ней! Недурная, конечно, игрушка…

— «Сталкер»? — переспросил Василий, странно улыбнувшись. — Не слышал.

— Ну чего приуныл, хлопче? — подмигнул майор старлею. — Давайте-ка хлопнем по маленькой ради счастливого окончания нашей миссии, а?

Достал из портфеля бутылку пятизвездочного коньяка «Коктебель», презентованного лично первым секретарем ЦК КПУ. К коньячку нашлась и синяя баночка черной икры от того же Владимира Васильевича. (Крепкий седой старик не преминул пообщаться с гостями из Москвы, тем более что ему открыли краешек правды: мол, ученые предсказали возможную атомную аварию, да местные не верят). Ну само собой, лимончик, шпроты и, естественно, сало, купленное сегодня на рынке у толстой дородной тетки, клявшейся, что еще вчера «порося по огороду бегало». Сало пахло одуряюще. Дымком, вишней и какими-то травами, специально добавлявшимися в костер, чтобы шкура забитого животного пропиталась их ароматами.

— Ну попробуй, какие чудеса умеют творить эти хохлы! — Майор протянул Василию добрый шмат сала на черном хлебе. — Это ж никому из наших магов не под силу.

Гойда принял угощение дрожащей рукой и чуть не выронил его на пол. Снегирев едва успел перехватить и положить бутерброд на столик.

— Ты чего, Вась? — обеспокоенно глянул майор в глаза подчиненному.

— Да что-то тошно мне, Алексей Евгеньевич, — прошелестел ответ с обескровленных губ.

— Ой, не дури! — пожурил его старший товарищ. — Это от перенапряжения. Вот приедем в столицу, пошлю тебя к нашим кудесникам. На днях как раз же Синхитта из декрета выйдет, она тебя мигом на ноги поставит. С того света людей вытаскивала… Прими коньячку для лучшего сна и ложись баиньки. Утро вечера мудренее.

— Просыпайтесь, граждане пассажиры! — разбудил Снегирева зычный рык проводницы. — Через полчаса прибываем в столицу нашей Родины, город-герой Москву!

— Вставай, соня-засоня, — потеребил майор за плечо никак не отреагировавшего на побудку Василия. — Старший лейтенант Гойда, подъем!

Вагон дернулся, и парень перевернулся с боку на спину. Его остекленевшие глаза с тоской глядели в потолок.

Он не дышал…

Дальнейшее Снегирев запомнил хорошо, но как будто это было не с ним.

Перекошенное лицо проводницы и остановившийся и потрясенно-недоумевающий взгляд Лебедева, наряд милиции в дверях купе, переговоры по рации после предъявления удостоверений, подкатившая прямо на платформу машина «Скорой помощи» и поездка рядом с еще не остывшим телом Василия в родные стены в/ч 1000/03.

И до самого конца он, повидавший массу мертвецов и знающий, как они выглядят, надеялся, что все же это ошибка и все еще можно исправить.

В реальный мир он вернулся, лишь когда на пороге медблока на минус втором этаже появился Асситалл Кано — старший эксперт по применению магии.

— Он умер, — как некую новость сообщил бывший вольный чародей из княжества Тамхай. — Еще ночью.

— И ничего нельзя было сделать? — зачем-то поинтересовался Лебедев.

Кано молча пожал плечами.

— От чего он …? — спросил майор.

— Остановка сердца, — коротко бросил колдун. — Такое бывает даже с молодыми. Можете не бояться, это не магия и не яд — просто смерть.

Просто смерть…

Раз Асситалл ничего не почуял, наверное, так и есть.

Только ведь… он же не видел того чудовищного лика.

Аргуэрлайл. Великая Степь. К востоку от Шароры

Посередине юрты стояла небольшая медная чаша на фигурных витых ножках. По ободу ее бежали кони и сказочные звери, а над краем возвышалась фигурка человека, державшего фитиль. Узким, длинным было пламя светильника. Оно колебалось от малейшего дуновения, и тогда по лицу сидящих пробегала еле заметная тень.

Старейшины молча глядели на пламя, на грустного человечка и весело бегущих коней… Молодая шаманка Арая присела на корточки, начала взбалтывать араку перед тем, как подать напиток. Когда напиток запенился, она наполнила кубки и поставила перед стариками. Под тонкой накидкой из вороненых железных колечек, свисавших с шаманской шапки, колыхались тугой волной тяжелые распущенные волосы. Инкай ласково сказал:

— Спасибо, дочка. Отдохни. Быть может, завтра снова двинемся в путь.

Она взглянула на Инкая. Это был тревожный взгляд. В больших черных глазах отразился испуг. Девушка готова была спросить о чем-то.

— Успокойся и отдохни, дочь, — мягко, но настойчиво распорядился старейшина. — Мы ждем наших гонцов. Они должны вернуться…

Голос Инкая был тих и отрешен. Не договорив, старик поднял чашу, чтобы отведать кумыса, глубокий вздох вырвался из груди. Когда он увидел грустные глаза Араи, его вновь охватила тревога о сыне, об Аракао.

Арая встала и, еще раз отдав поклон старейшинам, покинула юрту.

Инкай тяжело вздохнул:

— Извелась совсем бедная-то… Каждый день вместе с дозорными уезжает в степь… Увидев пешехода или всадника, бродящего по степи, мчится навстречу, не слушая предостережений… Что толку от шаманки, которая не владеет собой? Всех бедных беглецов и бродяг приводит сюда. Уже человек двадцать прибавилось. Двадцать лишних ртов. Она так ждет Аракао…

Инкай умолк и низко склонил голову…

Старейшины тоже промолчали… Люди знали, что здесь долго оставаться нельзя. Что больше ждать нет времени — могут нагрянуть шар-кааны и перебить всех. Но они понимали своего вожака. Вместе с ним ждали вестей.

Беглец, приставший к ним пять дней назад, старый бродяга-сказитель, поведал, что ночью с высоты горы Аатай он видел костры шаркаанов. От них не скрыться, они могут появиться и здесь. По его словам, они идут к озеру Арнис-Фолю. Спешат в Сайрам и Ортанг, где уже хозяйничают их воеводы, прорвавшиеся через Текес и Ламгирсские горы…

Старики молчали и нехотя мелкими глотками пили араку. За стенами время от времени взревывал верблюд, порой во сне скулила собака, а из глубины песков доносился вой шакала.

Наступали дни середины года — праздника Равноденствия — Аарусс-раин. Перед этим тщательно наводили чистоту в домах, юртах и вокруг. Женщины окропляли молоком первую травку в знак поклонения добрым духам, дающим жизнь. Каждый должен был сделать несколько хороших дел. «Увидишь родник, очисти его!» «Срубил дерево — посади десять!»

Даже приветствия в праздник были особые. Если первый говорил, например: «Пусть будет год обильным!», то второй отвечал: «Пусть сгинут все напасти!» В дни Аарусс-раин все старые запреты забывались. Молодым позволялись шутки в адрес старших. Бедняк мог запросто заговорить с богачом, а девушка пригласить на борцовский ковер юношу! Проигравший выполнял любое желание победительницы. Если везло парню, гордая степнячка становилась его женой.