Читать книгу - "Выживания не гарантирую - Андрей Лазарчук"

– Так может, это… пока никого нет?

– Мало тебе девок в доке? Неизвестно ещё, кто она. Потом не отмажемся.

– Так давай посмотрим.

– Сам смотри. А то лучше не тронь. Не зря она тут крутится. Вони не оберёшься. Сейчас вон каша поспеет.

– Вони бояться… ну, ты меня понял. Гороху не есть…

Серый положил ружьё на землю, перевернулся на четвереньки, обошёл на четвереньках кашевара и присел над Люсьеном. Или, это что получается – Люсьеной?.. Он был раза в три больше неё. Протянул лапу, стал расстёгивать и сдирать верхнюю рубаху. Потом перевернул Люсьену лицом вниз, задрал полу рубахи до головы и склонился, вглядываясь в знаки. Поза его выражала повышенный интерес.

– Ну? – не оборачиваясь, спросил кашевар.

Не дождавшись ответа, обернулся.

Я вроде бы не отрывал взгляда от сцены, но ничего не смог увидеть. Люсьена как лежала, так и лежала, а серый так и продолжал над ней нависать, опираясь на руку и во что-то всматриваясь. Потом он сделал странное движение, как будто хотел опорной рукой оттолкнуться от земли и ею же что-то схватить, но у него ничего не получилось, он только стал медленно заваливаться на бок, лёг, громко всхлипнул – и засучил ногами.

Кашевар вскочил. В руках у него были мачете и пылающая головня. Поскольку последние несколько минут он смотрел в костёр, то был сейчас практически слеп. Выставив перед собой оружие, он всем корпусом разворачивался вправо-влево, чтобы вслепую отразить удар.

Ко мне он стоял почти спиной.

Наверное, Люсьена всё-таки шевельнулась. Не выдержала.

– Ты, ссука… – он шагнул к ней и опустил головню.

Я плохо метаю топоры. То есть я ими всегда попадаю в цель, но далеко не всегда – лезвием. Вот и сейчас топор мой ударил серого в затылок, но не вонзился, а отлетел. Впрочем, сам удар был хорош – серый сунулся на колени, обхватил голову…

В два прыжка я оказался рядом, ткнул его ножом под лопатку, отскочил. Серый лёг рядом со вторым, лёг валетом, головой к ногам напарника. Сначала он изогнулся, пытаясь достать застрявший под лопаткой нож, потом мелко задёргался – и вытянулся.

Я стоял, весь вдруг опустевший, не зная, что дальше делать, когда в горло толкнулся снизу мерзкий сладковатый комок, я еле успел отвернуться – меня вырвало в самый костёр. Потом ещё и ещё – до горечи.

– На, глотни, – сказал кто-то.

Я глотнул. Большой глоток. Наверное, неочищенного ячменного спирта.

– Спасибо… – прокашлялся.

– Тебе спасибо.

Это был Люсьен. Тьфу… это была Люсьена.

Даже странно, что её можно было так долго принимать за парня…

80

– Куда теперь? – спросила Марья. Она встала даже раньше меня – приготовить завтрак.

– Сначала в суд. Потом мне надо будет найти одного человека, – сказал я. – Потом надо будет с ним встретиться. Сколько эти поиски и встречи займут времени – не представляю. Может, день, может, неделю. Ты же пока делай то, что я советовал…

А посоветовал я Марье немедленно – вот прямо сегодня – собрать пайщиков, всем кооперативом войти в новую правительственную программу по разведению овец – благо, размеры острова позволяют держать там приличную отару, – и под предлогом создания «животноводческой инфраструктуры» заложить в серьёзном банке саму плантацию. Так, во-первых, будет зафиксирована нынешняя стоимость плантации, во-вторых, злоумышленникам в случае чего придётся иметь дело с агентами банка, а эти люди не чета простым кооператорам. Я буду рядом по юридической части – и постараюсь не допустить, чтобы Марью и её товарищей облапошил теперь уже банк. То есть какие-то издержки могут случиться, но до потери всей собственности дело не дойдёт. Вряд ли и серые станут в такой ситуации упираться – скорее всего, пойдут искать добычу попроще…

Насильственно уложив в себя плотный – уж Марья расстаралась – завтрак (не было уверенности, что смогу заправиться в течение дня; обычно же я по утрам почти не ем; но и голод, даже самый короткий, по понятным причинам переношу плохо), я отправился на почту – как на службу, будь она неладна, такая служба…

ГАГАРИН

Не могу сказать, что прежняя жизнь меня чем-то не устраивала. Я сам её сделал такой, какой она была, а значит, должен радоваться. Я и радовался. Но вот пришёл момент, когда надо всё менять, выстраивать заново – и не могу сказать, что я при этом испытывал грусть, сожаление или что-то подобное. Нет, всё внутри было как отшибленное или замороженное. Хотя боевое моё остекленение прошло (самым позорным образом, уж извините), и по старому опыту можно было ожидать длительной прострации. Не-а. Я был собран и деловит.

То же самое можно сказать и о Лю. Как будто ей уже десять раз приходилось заметать за собой…

Исходили мы из того, что скрыть от серых наше нахождение этой ночью на Котуре не удастся – слишком много свидетелей ссоры, вызова, трень-брень. Мой «КМК» разломанный – найдут, думаю, в первый же день. Так что если мы даже до утра наладим «Нубис» и улетим, то отыщут нас скоро – и, в общем, везде. Нужна серьёзная фора. Нужно направить серых по ложному следу.

И заставить поверить, что нас уже нет. То есть совсем нет.

Дирижаблик-купе – новенький «Вирзинг-400» – был припаркован у обрыва и прикрыт сверху маскировочной сеткой, и нашли мы его лишь потому, что туда вела протоптанная дорожка. Я подогнал его к месту схватки, прижал к земле и долго ждал, пока Лю не прихватит швартовочный конец к подходящему дереву. Хорошо, что ветер почти стих…

Того бандита, которого убил я, мы забросили в гондолу, предварительно вынув из раны мой нож и аккуратно воткнув туда его собственный. Нож серого был той же классической формы, только с дорогой резной рукояткой. Мало шансов, что этот труп найдут, но если найдут, то пусть поломают голову. Мне же был просто нужен мой собственный нож. Без ножа, понимаете ли, трудновато…

Второго убитого мы оставили на месте, только потоптались вокруг, поломали кусты, опрокинули котелок в костёр – да ещё Лю сняла трусы и отбросила их немного в сторону, создав этакий завершающий общую картину мазок. Я же вернулся в гондолу, стравил часть гелия из баллона постоянного объёма, оборвал провода, ведущие от пульта управления к клапанам и насосам, и настроил реактор на максимальную подачу водорода в эластичные объёмы – передний и задний. То есть уже минут через десять дирижабль начнёт подниматься, набирать высоту – и не прекратит этого делать, поскольку клапаны не сработают, а отключить реактор будет некому. На высоте от холода эластик лопнет, и дирижабль где-нибудь упадёт. В десятках или сотнях километров отсюда. Скорее всего, в таиге. Происшествие будет выглядеть достаточно естественно – и в меру загадочно…

Всё. Я запустил винты, выставил рули на пологий подъём – и спрыгнул как раз вовремя, потому что деревце начало трещать корнями. Лю взмахнула ножом. Дирижабль буквально рванулся вперёд и вверх; он летел сейчас почти точно на восток – как раз туда, где вчера прошёл шторм и где подобных бедолаг упокоилось немало…