Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

И обменялись такими взглядами, что у Перрина волосы зашевелились на голове. Больше всего ему хотелось держать Берелейн как можно дальше от Фэйли, но придется терпеть. Чтоб тебе сгореть, Ранд!

Закрыв проход, Неалд пригладил свои нелепые усы, будто прихорашиваясь перед кем-то. Однако рядом никого не оказалось, и он с недовольной миной вскарабкался на коня.

Взобравшись на Ходока, Перрин поскакал вверх по пологому склону. Может, его и не все увидят за деревьями, но услышат наверняка. При его приближении по рядам пробежало волнение, все старались занять такую позицию, чтобы лучше видеть.

— Любые «глаза и уши», если они имеются в Кайриэне, а это, без сомнения, так, – сказал Перрин, – могли видеть и слышать, что я изгнан, Первая Майена отправилась домой, а остальные, стоящие здесь сейчас, просто исчезли, словно туман под лучами солнца.

К его удивлению, все засмеялись. Раздались крики: «Перрин Златоокий!» – и кричали не только двуреченцы. Перрин дождался, пока все стихнет; на это понадобилось некоторое время. Фэйли не смеялась и не кричала – как и Берелейн. Обе женщины покачивали головами, обе не одобряли его речь. Потом они переглянулись и замерли, точно мухи в янтаре. Обеих выводила из себя даже мысль, что их мнение о чем-то может совпадать. Перрин ничуть не удивился, когда их взгляды устремились на него с совершенно одинаковым выражением. В Двуречье есть старая поговорка, хотя все вкладывали в нее разный смысл, в зависимости от собственных обстоятельств и отношения к жизни. Мужчина всегда виноват. Как бы то ни было, одно он усвоил твердо: если любишь женщину, забудь о покое, она всегда заставит тебя поволноваться.

— Некоторые из вас, возможно, гадают, где мы и зачем, – продолжал Перрин, когда наконец воцарилась тишина. По толпе легкой рябью пробежал смех. – Это Гэалдан. – Пронесся шепоток благоговейного страха и удивления при известии, что расстояние более чем в полторы тысячи миль преодолено за один шаг. – Первым делом нам нужно убедить королеву Аллиандре, что мы не собираемся захватывать страну. – Предполагалось, что вести переговоры с Аллиандре будет Берелейн, и Фэйли наверняка еще выразит свое недовольство по этому поводу. – Потом мы должны найти того, кто называет себя Пророком Лорда Дракона. – Что тоже наверняка сопряжено со множеством осложнений; о Масиме ничего не было слышно, пока он не поставил на дыбы всю страну. – С этим Пророком возникли кое-какие трудности. Нужно растолковать ему, что Ранд ал’Тор не желает, чтобы его признавали из страха. И Пророк, и его приверженцы могут вместе с нами следовать за Лордом Драконом.

А если понадобится, мы припугнем Масиму так, что он выскочит из штанов, мысленно добавил Перрин и криво улыбнулся.

На него обрушились бурные приветственные крики. Люди кричали, что пригонят этого Пророка в Кайриэн к Лорду Дракону; даже конюхи и возницы присоединились к остальным. Перрин понадеялся, что места здесь пустынные. И все же он молился про себя, чтобы никто их не услышал, даже случайно, но еще горячее он молился о том, чтобы все прошло гладко и быстро. Чем скорее он получит возможность увезти Фэйли как можно дальше от Берелейн, тем лучше. Он та’верен, но пока это не принесло ему ничего, кроме беспокойства; может, хоть раз это послужит доброму делу?

Глава 28

ХЛЕБ И СЫР

Мэт знал, что необходимость перебираться в Таразинский Дворец доставит ему множество хлопот. Можно, конечно, и отказаться. Однако он считал, что нельзя руководствоваться тем, как ведут себя растреклятые игральные кости у него в голове, ведь обычно, когда они останавливались, было слишком поздно чего-то не делать. А между тем этот вопрос очень его интересовал. Ведь не просто так, в конце концов, они вертятся? И не по собственной прихоти останавливаются? Что-то же это означает? Но Мэту в очередной раз захотелось, чтобы в тот давно минувший день он схватил свое любопытство за глотку и придушил его.

Когда Найнив с Илэйн ушли и он сумел унять боль в раскалывающейся голове, Мэт сообщил своим людям, что перебирается во дворец. Все, казалось, сочли это совершенно нормальным. Он считал своим долгом подготовить их, но в этом, как выяснилось, не было необходимости.

— Прекрасно, милорд, – пробормотал Нерим, помогая Мэту натягивать сапоги. – Наконец-то милорд поселится в приличном месте. Замечательно! – На мгновение лицо Нерима утратило обычное скорбное выражение. Правда, лишь на мгновение. – Я почищу красную куртку милорда; голубую милорд сильно запятнал вином.

Мэт нетерпеливо ждал, потом надел куртку и спустился в зал.

— Айз Седай? – пробормотал Налесин, просовывая голову в ворот чистой рубахи. Лопин, его толстый слуга, суетливо вертелся у него за спиной. – Гори моя душа вечным огнем, я не очень-то люблю Айз Седай, но... Дворец Таразин, Мэт!

Мэт поморщился; мало того, что этот парень способен в одиночку выдуть бочонок бренди и наутро чувствовать себя отлично, он еще смеет так ухмыляться!

— Ах, Мэт, теперь мы можем забыть о костях, будем играть в карты с людьми нашего круга. – Налесин имел в виду придворных, поскольку только они и могли позволить себе играть, не считая зажиточных торговцев, которые недолго оставались таковыми, если пытались ставить на равных с вельможами. Налесин радостно потирал руки, пока Лопин расправлял его кружева; даже борода, казалось, топорщилась с каким-то особенным энтузиазмом. – Шелковые простыни, – пробормотал он.

Разве бывают шелковые простыни? В голове у Мэта ожили воспоминания давно умерших людей, но сейчас ему было не до них.

— Там полно благородных господ, – проворчал Ванин внизу в общем зале, вытянув губы, чтобы сплюнуть. Его взгляд совершенно бессознательно рыскал по сторонам в поисках госпожи Анан. Не обнаружив ее, он решил глотнуть терпкого вина – таков был его обычный завтрак. – Приятно будет снова увидеть леди Илэйн. – Он поднял руку, точно собираясь пальцем постучать себя по лбу; жест выглядел совершенно бессознательным. Мэт мысленно застонал. Эта женщина была способна испортить любого хорошего человека. – Ты хочешь, чтобы я продолжал следить за Карридином? – продолжал Ванин, будто все остальное не имело особого значения. – На той улице столько нищих, что трудно что-то разглядеть, одно ясно – к нему приходит уйма народу.

Мэт сказал Ванину, что это было бы прекрасно. Неудивительно, что Ванина не беспокоило, сколько во дворце знати или Айз Седай; он все дни проводил, истекая потом на солнце и толкаясь в толпе. Хорошо устроился, одним словом.

Гарнан и остальные парни из Отряда Красной Руки уминали на завтрак белую овсяную кашу и крошечные темные сосиски, подталкивая друг друга локтями и обмениваясь шутками по поводу служанок во