Читать книгу - "Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени - Карл Александр"

«Эскулап». Бывшее жилище. Он побывал там один раз, прервав обучение на медицинском факультете Кембриджа, приехав на поезде на чтение отцовского завещания. Похороны в пасторальной обстановке. Там он заявил викарию и братьям, что считает справедливым, что рак, сожравший старика, сделал его смерть медленной и болезненной. Ему в наследство ничего не досталось. Его сестра не вернулась – и никто не знал, где она. В день его отъезда братья отправили мать в сумасшедший дом: ее обнаружили на псарне, ползающей среди гончих.

У него не осталось ничего: только он сам, зачитанные томики писателей «Бури и натиска», стипендия и исключительные способности к патологоанатомии.

Он был намерен добиться успеха и процветания.

Стивенсон вдруг швырнул стопку в небо. Она пролетела футов сто пятьдесят, а потом разбилась о стену здания на другой стороне улицы. Он ушел с балкона в спальню и включил цветной телевизор – первое устройство, которое по-настоящему завладело его воображением и очаровало его в 1979 году. Сев в кресло, Стивенсон забросил ноги на диванчик и стал смотреть дневные новости.

Ведущий спокойно сообщил о партизанской войне в Африке, голоде в Азии, забастовке рабочих на северо-востоке и росте преступности в крупных городах. Погода будет по-прежнему прохладной и облачной.

Ведущий исчез, и его сменила блондинка, продающая косметику. За ней последовала реклама противогеморроидальных средств, призыв о помощи кардиологической ассоциации и, наконец, какой-то тип, предлагающий «отличные сделки и сниженные цены на новые и подержанные машины».

Стивенсон был поражен стремительной сменой зрительных рядов. В них не было никакой связности – и в отличие от печатной страницы такая форма коммуникации не позволяла размышлять. С другой стороны, наверное, и не предполагалось, что человек станет задумываться над увиденным: возможно, это было сделано за зрителя уже при создании этих картинок. Если так – то и хорошо. Он решил позволить себя напитывать.

Начался утренний показ «Гордости морской пехоты» – и Стивенсон перенесся на войну в Тихом океане. Морские пехотинцы США курили сигареты и перешептывались, засев за чем-то вроде усовершенствованного орудия Гэтлинга. Внезапно прямо перед ними взорвалась граната. Один был убит, второй ослеплен. Тут из джунглей выбежала орда японцев, бросившихся в атаку. Подвывая от страха и боли, ослепленный солдат начал стрелять из пулемета, водя его перед собой широкой дугой и ориентируясь только на слух.

Стивенсон радостно подпрыгнул в кресле, восторженно наблюдая за тем, как орды японцев падают под пулеметным огнем. Он представил себе, что с таким оружием в руках стоит на газоне «Эскулапа». Его отец с друзьями несутся на него верхами во весь опор, блестя на солнце красными куртками и белыми лосинами. Он открывает огонь. Люди и лошади моментально падают. Однако его отец снова встает и бежит к нему, размахивая над головой кочергой. Еще одна длинная очередь – и его отец падает окончательно, а тело его не распадается на куски только благодаря одежде.

Вернувшись к реальности, Стивенсон почувствовал себя спокойным и радостным. Он досмотрел сентиментальную концовку военного фильма, после чего выключил телевизор. Он был глубоко удовлетворен: он только что увидел визуализацию и подкрепление той единственной стороны человеческой психики, которая вызывала в нем восхищение и уважение. А потом он начал лихорадочно размышлять. Королева Виктория (эта надутая сука с лошадиной мордой) ни за что не допустила бы, чтобы в Англии поставили нечто похожее на только что им увиденное. Значит, общество коренным образом изменилось, позволяя человеку выражать себя свободнее – и, следовательно, более кроваво. Он засмеялся. Если эта штука под названием телевизор отражает современное состояние зверя по имени человек, то здесь он поистине дома, не то что в своем собственном веке! Какая ирония: он на самом деле родился на сто лет раньше, чем следовало. Скорее бы наступила ночь! Может быть, он познакомится с какой-нибудь девушкой. С кокеткой, которая знает, как надо доставить удовольствие, а потом красиво умереть.

Он встал, потянулся, а потом взял с тумбочки свои обожаемые карманные часы. Он открыл их не для того, чтобы узнать время, а чтобы задумчиво посмотреть на ее портрет под крышкой. Закрыв часы, он спрятал их в кармашек своих новых брюк, а цепочку пристегнул к кожаному ремню. Затем он примерил шляпу-панаму, купленную одновременно с полуботинками на наборном каблуке, и встал перед ростовым зеркалом у шкафа. Шляпа сидела безупречно. Он перенес вес тела на правую ногу, чуть опустил правое плечо, упер руки в бока, выгнул брови и подал таз вперед. Увиденное заставило его удовлетворенно вздохнуть. Он даже выглядит как человек 1979 года. У него такой же угрожающий и вороватый вид, такой же блеск грязной роскоши, который он подметил у слонявшихся по улицам мужчин.

Он ухмыльнулся, восхищаясь своим преображением. Хотя прибытие в Сан-Франциско вместо Лондона поначалу оказалось серьезным потрясением, теперь это его уже не волновало. Город – это город, и с американским языком у него пока никаких проблем не возникло. В ближайшее время он добудет план Сан-Франциско и будет знать улицы и уметь на них ориентироваться. Возможно, он научится управлять одной из этих новых механических повозок (предпочтительно одной из длинных и обтекаемых черных моделей с затемненными стеклами) и тогда сможет ездить, куда захочет: современный совершенно свободный мужчина, который может позволить себе любую причуду.

Неожиданно в дверь громко постучали.

Он был удивлен. Это еще кто? Он что – заказал еще какую-то доставку и забыл об этом? Может, еще бутылку джина? Нет. Кто бы это ни был, его совершенно не ждали – и он проигнорировал табличку «Не беспокоить» на двери номера.

Он вышел из спальни и бесшумно прошел к двери. Затаившись и прислушиваясь, он стиснул свою крупную кисть в смертоносный кулак. Может, кто-то просто ошибся номером. Может, он уйдет.

Постучали еще пять раз, громче, чем раньше. Настойчиво и решительно.

Уже злясь, Стивенсон нахмурил брови и сжал зубы.

– Ладно! – крикнул он. – Кто там?

– Дежурный, сэр! – ответили ему приглушенно.

– Какого черта вам надо?

– Ваш багаж, сэр.

– Багаж? – Он удивленно шагнул назад, воззрившись на дверь в полном недоумении. – Какой багаж?

– Ваши чемоданы привезли, сэр.

– Чемоданы? Что за чушь! Вы ошиблись номером.

– Но вы ведь доктор Стивенсон, так?

Озадаченно хмыкнув, Стивенсон шагнул к двери, отпер ее и распахнул створку.

– Ну, что за дьявольщина…

Он поспешно отступил обратно.

– Господи! – выдавил он смятенно. – Уэллс?

* * *

Эйч Джи закрыл за собой дверь и демонстративно бросил табличку «Не беспокоить» в мусорную корзину, а затем спокойно повернулся лицом к трясущемуся Лесли Джону Стивенсону. Он не испытывал ожидаемого гнева или напряжения – скорее его немного опечалило то, что он оказался первым, кто разоблачил Джека-потрошителя. Он обратил внимание на броскую одежду этого человека и не удержался от суховатого комментария: