Читать книгу - "Вирикониум - Майкл Джон Харрисон"

— Да не уподобимся мы Полдню, — произнес Гриф. — Загубили со своей наукой такое место… Теперь здесь никто не живет, кроме варанов. И сами погибли, потому что вытянули из земли все, что можно и нельзя. Вот корень всех зол. Например, мы добываем металл, которым они когда-то пользовались, потому что в земле не осталось руды. Они забрали все и не оставили нам выбора. Так что мы просто обязаны развиваться в другом направлении.

— «Угаснут Звезды-имена…» — нараспев процитировал Кромис, разглядывая обломки своего меча. Сумерки натянули над пустошами бурый полог, усиливая специфическую неопределенность пейзажа дюны. Холодало. Пока что ящерицы не попадались — лишь медленное, смутное движение среди дюн указывало на их присутствие.

— Такие — точно угаснут, — холодно откликнулся Гриф.

Они разбили лагерь среди руин одинокого строения — огромного, без крыши, с крайне запутанной планировкой и возведенного неизвестно для чего. Хотя девять десятых постройки давно разрушилась и ушла в отравленную землю, ее остатки вздымались в сумерках на высоту пятидесяти, а то и шестидесяти футов. Слабый ветер, долетая с пустошей, жалобно плакал над стенами, уходящими в темноту. Среди дюн блуждал поток, источающий кислую вонь — полузасыпанный камнями, истертых и источенных Временем.

С подветренной стороны, под защитой разрушенной капитальной стены, уже горели два-три костра. Люди Грифа старались не шуметь. Словно заразившись безмолвием от Пустоши, они молча расседлывали лошадей, а караульные старались держаться на виду.

— Что тут может случиться? — проворчал Теомерис Глин. — Мойдарт, Послеполуденные культуры… Все это разные имена Времени. Вы живете сиюминутными чувствами, вам не хватает чувства перспективы. Вот доживете до моих лет…

— …И станем докучливыми занудами и будем корчить из себя идиотов перед грязными девками из Дуириниша, — отозвался Гриф. — Эх, то-то будет славное времечко.

— Ну, тебе-то это не грозит, Биркин Гриф, — мрачно буркнул старик.

После сражения Кромиса на Квасцовой Топи металлический стервятник Целлара почти все время проводил в воздухе, медленно описывая широкие круги над Пустошью. Если он что и заметил с высоты, то никому об этом не сообщал. Сейчас птица приземлилась у костра, на границе света и тени.

— Постиндустриальное потрясение, пережитое так называемыми Послеполуденнными культурами, имело место только в этих широтах, — монотонно вещала она. — Однако по некоторым сведениям, на западе существует континент, который пострадал в той же степени, что и Великая Бурая пустошь. В некотором смысле этот человек прав. Мы почти исчерпали отведенное нам Время.

Ягнятник очень четко выговаривал слова, от его пронзительного голоса ночь как будто становилась холоднее.

Птица смолкла. В тишине состарился ветер, умирающее солнце закатилось, словно было частью модели планетной системы с часовым механизмом. Биркин Гриф неловко рассмеялся, и ему слабым эхом ответили несколько человек.

— Вот заржавеешь, птичка, и все для тебя кончится. Болтаешь, болтаешь, а доказать ничего не можешь. Если мы живем в конце Времени, чем ты это подтвердишь? Может, просто завидуешь нам, а? Ты же никогда ничего не чувствовала. Ты просто не представляешь, каково это — нутром чуять, что ты обречен. Или ты трещишь, как попугай, и все-таки умираешь в надежде?

Птица заковыляла вперед, пламя костра заиграло на ее сложенных крыльях.

— Этого мне не сообщили, — произнесла она. — Вам этого также не сообщат, если вы не выполните задачу, которая стоит перед вами в этой войне. Опасайтесь Гетейт Чемозит. Отправляйтесь прямо к башне Целлара, которую вы найдете…

Подавленный, полный невыносимо тягостных чувств, Кромис уронил обломки меча и побрел прочь от костра, чтобы достать из седельной сумки свой забавный восточный инструмент. Кусая губы, он прошел мимо часовых, присел на камень и погрузился в мысли о смерти. Гигантские петли отполированной песком балочной фермы торчали перед ним, точно металлические черви, и медленно уходили в песок. Замерли при мысли о путешествии по чужой планете в забытом конце вселенной, подумал он. Или эта мысль настолько захватила их…

Он трепетал, а в голове сами собой складывались строки:

Ржавчина в наших глазах…

Сеть металлических улиц спутала нас

в пустошах севера…

Мы — просто люди, стертые ветром, смытые ливнями…

Ветер запорошил

наши глаза

крошевом белого льда…

Мы — пожиратели металлической стружки,

закаленные пагубными страстями,

познавшие вкус кислот.

Нам не о чем здесь мечтать,

наши грезы — лишь отзвук

скрипа железа, льда и костей…

Ржавчина в наших глазах —

в глазах тех, чьи лица когда-то

были нежны…

«Ржавчина в наших глазах»… — затянул он снова, собираясь прочесть новорожденные строфы, — это был кант в герванианском стиле. Но тут со стороны лагеря донеслись вопли, и стихи спугнутой стаей умчались прочь. Через миг тегиус-Кромис был на ногах.

Он увидел, как металлическая птица взмыла в воздух, заливая дюны светом, точно пороховая ракета, ее крылья с шумом рассекали воздух. Люди носились по стоянке, по древним стенам метались черные тени. Кромис беспомощно потянулся к пустым ножнам, а потом бросился на крик. Сквозь беспорядочный шум голосов он внезапно услышал, как Гриф орет:

— Оставьте ее в покое! Вы, глупые свиньи, оставьте ее в покое!

Захваченный образами иного мира, Кромис в первый момент не узнал темную, колышущуюся массу, которая беспокойно ворочалась, хрюкая, во мраке мертвого здания. Тепло или свет выманили существо из неприветливых дюн, — но теперь, окруженное вооруженными людьми, оно застыло у огня, завороженное и смущенное. Тощее, грузное тело почти касалось песка, вися между странно сочлененными ногами. Двадцатифутовый обитатель его собственного воображения… Сейчас Кромис был почти разочарован, признав в нем одну из черных рептилий Пустошей, огромную, но совершенно безобидную, хотя легенды Вирикониума приписывали ей способность питаться металлом.