Читать книгу - "Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Борис Карлов"

Последняя обида

Пока Славик наслаждался триумфом, Петя сидел в «Кашалоте» усталый и опустошенный. За истекшие сутки он столько раз был на волосок от гибели и столько всего натерпелся, что теперь ему хотелось только одного: чтобы его выпустили и оставили в покое. Вот уже более суток он ничего не ел, а спал всего несколько часов. Сверток с едой и пузырек со сладким чаем лежали внизу, на самом дне. Там не было иллюминаторов, но зато имелась мягкая постель — набитый ватой коробок. Смертельно хотелось есть и спать, но надо было еще сниматься для телевидения в Зимней канавке. А ведь его никто не спросил, согласен ли он участвовать и дальше в этом надоевшем спектакле…

Лодку снова спустили на воду, и режиссер начал давать команды, которые Славик незаметно повторял в пульт, делая вид, что манипулирует кнопочками и ползунками, теперь даже ему съемка действовала на нервы, потому что дубли приходилось повторять помногу раз из-за всяких непредвиденных мелочей — или подводила аппаратура, или солнце скрывалось за облаком, или команды режиссера доходили до Пети через «испорченный телефон» в неточном виде, и «Кашалот» выполнял совсем не ту фигуру, которая требовалась.

Режиссер, по привычке работать со взрослыми артистами, срывался на крик, Славик Подберезкин нервничал и обзывал Петю разными обидными прозвищами.

— Куда прешь, дубина стоеросовая, влево, я сказал, влево, а не вправо!.. — злобно шипел он в пульт, кося глазами по сторонам, чтобы никто не заметил. — Что ты делаешь, ну что ты делаешь! Бегемот в посудной лавке! Возле спуска медленно, крупный план. Из-под арки моста сразу на погружение. Плавно, красиво… Оглох ты, что-ли! Я говорю красиво… Выходи, теперь крутой вираж и змейкой по центру. Ах ты идиот! Опозорюсь только из-за тебя!..

Петя злился, нервничал и все чаще ошибался. Больше всего ему хотелось схватить Плавика Подберезкина за горло и сжимать изо всех сил до тех пор, пока он не захрипит и не выкатит глаза. Однако при сложившихся обстоятельствах он не смог бы схватить кого бы то ни было не то что за горло, но даже и за палец. Потому что он сам был величиной с палец самого маленького новорожденного младенца.

— Куда прешь, крокодил ты нильский, коряга неуклюжая! — не унимался Славик. — Что мне с тобой делать, урод несчастный!..

На урода Петя обиделся всерьез. Он и без того был на грани истерики, а тут еще такое… Может быть, он стерпел бы любые другие прозвища, но «урод» было в самую точку. Конечно, теперь он самый настоящий урод, и ему место не среди нормальных людей, а в кунсткамере, заспиртованным в пробирке. А на что он еще годится? Кто угодно сгоряча прихлопнет его как насекомое.

— А пошли вы все… — сказал Петя и, не слушая больше команд, повел лодку прямо в Неву.

«Кашалот» быстро вышел из зоны действия слабенькой портативной рации, и крики перепуганного Славика в динамике смолкли.

Дойдя до самой середины реки, Петя направил лодку против течения и ушел под воду. Теперь уж точно никто не мог его побеспокоить. Он спустился вниз и начал уплетать запасы всевозможных продуктов, имевшихся в свертке: кусочки колбасы, хлеба, сыра, зеленые горошки, икринки, кусочки бисквита… Он еще никогда так не объедался. Запив все это чаем из пузырька, сильно пахнущего валерьянкой, Петя завалился в вату и заснул.